Половодье. Книга вторая - страница 44

— Побьем белых — хорошая жизнь наступит, — задумчиво проговорил Роман. — Сила в народе великая. Да ежели он сам на себя работать будет, так ты понимаешь, Касатик, какою наша Сибирь станет! В каждом селе дворцы построим, всю землю распашем и засеем. И чтоб когда надо, тогда и дождик шел. Придумают люди, как тучи спускать на землю. Все придумают!

Вестовой Колька Делянкин выскочил из переулка на лохматом неоседланном коньке. Взглянув в его сторону, Роман вдруг вспомнил самый первый бой, в Покровском. Тогда Колька чуть не умер от страха, а теперь вон какой бравый. Задергал конька.

Колька заметил Романа, крикнул:

— Я за тобой. В штаб зовут, — и снова юркнул в переулок.

— Поговорить не дают, — Касатик встал, отряхнул брюки. — Что ж, пошли.

На площади, неподалеку от штаба, столпились подводы и люди. Вольно разливаются голоса, слышны смешки.

— Мотинские прибыли!

— Попа привезли!

Роман и Касатик подошли к подводам одновременно с Петрухой. Комиссара окружили. Плечистый мужик с тяжелой нижней челюстью и маленьким, вздернутым носом, не торопясь, слез с телеги и огляделся. Затем остановил взгляд на Петрухе.

— Ты старшой? — спросил он, щурясь и склонив голову набок.

— Он, — ответили за Петруху партизаны.

— Из Мотиной нас шестьдесят мужиков и восемнадцать подвод. Решили к вам пристать. Однако есть просьба, чтоб над всей Сибирью нашего главнокомандующего Силантия поставить. Он — мужик степенный и справедливый. А ежели не поставите, то мы уйдем и сами воевать будем, без вас.

Петруха ухмыльнулся:

— Этого, хлопцы, не обещаю. Главнокомандующего вся армия выбирает. Присмотримся к вашему Силантию и, коли подойдет, выберем. Но пока придется подчиняться нашему главнокомандующему и штабу. Ну как?

— Пока можно! Согласны!

— Потерпим. А насчет харча вольготно у вас?

— Скудно, — ответил Петруха.

— Это хуже, да уж обвыкнем как-нибудь. Обживемся.

— И еще спросить надо, — продолжал курносый. — Мы с собой попа прихватили. Настоящий враг крестьянства. В прошлом годе весь Совдеп милиции продал. Кому его сдать?

— Свидетели есть?

— Есть!

Роман не слышал, как решилась судьба попа. Он заспешил в штаб.

В кабинете начальника штаба — дым коромыслом. Курили все. Мусоля в углу рта цигарку, Мефодьев мерял комнату большими шагами. Увидел вошедшего Романа, кивнул на подоконник: садись. Повернулся и зашагал снова.

Антипов насупил брови над листом бумаги — что-то чертил. Рядом с ним склонил голову Ливкин, напряженно думал, наморщив лоб. По другую сторону от начальника штаба сидели двое незнакомых Роману мужчин. Очевидно, из тех, что пришли вместе с Антиповым.

— Ну, сколько? — бросил Мефодьев через плечо начальнику штаба.

— Двадцать. В двадцати селах созданы военно-революционные комитеты и сельские дружины. Считай, что в наших руках четыре волости, — спокойно ответил Антипов.

— Мало, — в раздумье проговорил Ливкин.

— Мало, — повторил Мефодьев. — Надо посылать людей в другие села и волости. Ты, Терентий Иванович, напиши воззвание. И вот еще что. Армии нужны одежда, обувь и продовольствие. Мы и так объели Сосновку. В воззвании укажи, чтоб крестьяне жертвовали, кто что может. Пусть собирают и табак, и спички, холст, полотенца. Петруха раздал мануфактуру, а теперь сами будем милостыню просить.

— И правильно, товарищ главнокомандующий, — горячо возразил Ливкин. — Петруха верно сделал, что отдал награбленное ревкомам.

Мефодьев остановился, грудь вперед. Губы искривились:

— Так я — грабитель?

— Конфисковать имущество может лишь полномочная власть. Сейчас пусть этим занимаются ревкомы.

— Да ну вас всех! — Мефодьев сердито махнул рукой.

Явился Петруха. Рассказал о прибытии мотинского отряда. Настроение у мужиков боевое, но оружия мало. Надо ковать пики, а для зарядки патронов и ремонта винтовок организовать мастерскую. Это дело можно поручить Покровскому ревкому. Гаврила сам неплохой мастер, да и подберет людей.

Сообщил Петруха и про мотинского попа. Конечно, беляк он, предатель. И по заслугам мужики собираются его шлепнуть. Но самосудов допускать нельзя. Это не в бою. Выходит, что трибунал выбирать надо.

— Я об этом же думал, когда главнокомандующий офицеров стрелял, — покосившись на Мефодьева, сказал Антипов.