Польша против СССР 1939-1950 гг. - страница 17

«...Идем к этой линии национального размежевания, которую когда-то, в двадцатом году, считал справедливой, с точки зрения этнической, даже такой недруг нашей страны, как лорд Керзон, и о которой вспоминали как о линии Керзона, но от которой нам пришлось отступить тогда и пойти на мир, отдававший Польше в руки Западную Украину и Белоруссию, из-за военных поражений, за которыми стояли безграничное истощение сил в годы мировой и гражданской войн, разруха, неприконченный Врангель...

...То, что происходило, казалось мне справедливым, и я этому сочувствовал. Сочувствовал ...и, попав неделей позже, обмундированный по-прежнему в военную форму ...в уже освобожденную Западную Белоруссию. Я ездил по ней накануне выборов в народное собрание, видел своими глазами народ, действительно освобожденный от ненавистного ему владычества, слышал разговоры, присутствовал в первый день на заседании народного собрания. Я был молод и неопытен, но все-таки в том, как и чему хлопают люди в зале, и почему они встают, и какие у них при этом лица, кажется мне, разбирался и тогда. Для меня не было вопроса: в Западной Белоруссии, где я оказался, белорусское население — а его огромное большинство — было радо нашему приходу, хотело его. И, разумеется, из головы не выходила еще и мысль, не чуждая тогда многим: ну а если бы не сделали своего заявления, не договорились о демаркационной линии с немцами, не дошли бы до нее... то кто бы вступал в эти города и села, кто бы занял всю эту Западную Белоруссию, кто бы подошел на шестьдесят километров к Минску, почти к самому Минску? Немцы»[20].

Да и польские исследователи, пусть и нехотя, сквозь зубы и с многочисленными оговорками, но признают — не забудьте о фактах и их упрямстве! — что отношение к входящим на территорию Польши частям Красной армии было как минимум различным и зависело от национального состава населения. По данным исторических источников, вступление РККА преимущественно положительно воспринимали украинцы, белорусы и евреи, преимущественно отрицательно — поляки. При этом первые встречали Красную армию с надеждой на лучшее будущее. Как вспоминает Л. Крушельницкая, директор библиотеки им. Стефаника во Львове, ее мать в сентябре 1939 г. сказала при виде брошенных на землю польских полицейских фуражек: «Наконец это кончилось». Ну а то, что надежда эта не всегда и не у всех оправдалась — уже совсем другая история.

Сейчас же важнее другое, а именно — не заблудиться в трех соснах, к чему нас усиленно подталкивают как польские, так и особенно «прогрессивные» российские ревизоры истории, которых буквально распирает от псевдообъективизма. Но оставим убогим их кусок, сами же по старинке станем исходить из скучного принципа историзма, так оно понадежней будет. И тогда на первый план выйдет не пресловутая «историческая справедливость», которую нынче так модно притягивать за уши к месту и не к месту, а национальные интересы, которыми во все времена руководствовались уважающие себя государственные мужи. А с учетом этих интересов картина «вероломного захвата» Советами в 1939 г. так называемых восточных окраин совсем в другом свете представляется. А именно как завершение войны, навязанной в 1920 г. Польшей Советской России, и освобождение оккупированных поляками в ходе этой кампании земель.

Земель, что за те двадцать лет, в течение которых строилось алчное Польское государство, оно так и не сумело «переварить». Как не сумело обеспечить национального единства внутри страны, разделив общество на привилегированную польскую часть и обделенную в правах непольскую, установить добрососедские отношения с приграничными государствами и заручиться реальной поддержкой надежных союзников. А потому стоит ли удивляться, что после начала войны с Германией своими силами Польша продержалась не дольше месяца, а на помощь к ней так никто и не пришел. Следовательно, как бы ни усердствовала сегодня гордая польская элита, пытаясь спихнуть на Россию вину за крах своей страны в 1939-м, это целиком и полностью «заслуга» ее заносчивых и недальновидных предшественников. Тех, что сначала «промышляли» чужими территориями и мертвою хваткой цеплялись за власть, а потом беззаветно спасали свою шкуру, меньше всего заботясь о собственном народе, фактически брошенном «на милость» гитлеровцев.