Полтава - страница 56

Да, король, готовясь к походу, позаботился обо всём. Ничего не стоят нашёптывания, будто он без надобности рисковал собственной жизнью и жизнью воинов во время прогулки за Днепр из Могилёвской крепости. У короля, как вот и у генерала, много тайных недругов. А хорошо бы под старость получить в управление большую область вместе с титулом графа или маркиза да спокойно вспоминать о походах во главе с самим королём, о славе шведского оружия. Тафельдекер Гутман недаром читает монарху саги о древних викингах. Что ж, настанет пора...

Прошло уже две недели, погода наладилась, а Мглин не показывался. Генерал покачивался в седле да посматривал на дорогу, остерегаясь, как бы окончательно не ободрать о деревья ещё совсем недавно сверкавшие ботфорты. Как в таком случае въехать во Мглин? Треуголку свою пришлось заменить солдатской шапкой, а ботфорты не заменишь... Ночевали на срубленных ветвях. Ночами всё чаще и всё соблазнительней снилась Брунгильда... И вот на очередном привале к генералу приблизился лейтенант Штром. Волнуясь, оглянулся, будто снова уловил в лесном шуме что-то особенное, вроде присутствия на затерянном хуторе нынешних проводников.

   — Мой генерал, — обратился он на французский лад, зная, что Лагеркрону, как и самому монарху, нравятся подобные обращения. Сказал тихо: — Мон парни возвратились. За несколько лье отсюда видели город.

Лагеркрон мигом оказался в ботфортах, от которых недавно освободил усталые ноги, завизжал:

   — Немедленно... Проводников!

Лейтенант пулей бросился исполнять приказ. Садясь в седло, генерал уже придумывал наказание для обманщиков, как вдруг раздались выстрелы, ударил в уши и откатился в лесную глушь топот конских копыт.

Лейтенант возвратился через полчаса. По лицу было понятно: хлопов не настигли. Генерал еле сдерживался:

   — Где?

   — Один удрал, мой генерал! В городские ворота. Двоих убили. Из города стреляли... Вахмистр ранен в руку. А город этот — Стародуб!

Генерал увидел перед собою короля... В Почепе и Мглине уже московиты. И среди черкасов есть обманщики.

   — Стародуб? — переспросил, ища на карте чужое слово, долго не находил от злости, а завидев, понял, как далеко поставлено оно от того места, куда следует попасть.

   — Наши драгуны поймали старика, мой генерал.

Лагеркрон заторопился вместе с лейтенантом навстречу драгунам и остановился над двумя трупами, напрасно стараясь узнать в одном из них молодого, со сросшимися над переносицей бровями. Вахмистр с перевязанной рукою швырнул на землю старика. Седой пленник в длинной полотняной одежде почему-то не торопился стаскивать с головы шапку. Генерала переполнила злость. Не целясь, выстрелил он в трупы врагов, выхватил ещё один пистоль, тоже разрядил в ненавистных мертвецов, а старика затоптал конём. Крикнул:

   — Город возьмём! Трупы повесим на площади!

И быстро, собираясь отдавать приказ на штурм, бросил замершему лейтенанту:

   — Вахмистра — в крепость с предложением немедленно сдаться на милость короля!

Лейтенант побледнел, удивляясь генеральской злой памяти. Генерал удовлетворился хоть этим: уцелеет вахмистр — жизнь, нет — Божья воля. Voluntas Dei[21], как говорит король... Сомневаться в приказах не позволено никому.

Чернобровым горбоносым казаком, что вместе с товарищами спутал планы генерала Лагеркрона, был Денис Журбенко.

А началось всё вроде бы просто. Его долго допрашивали после казни Кочубея да Искры. Есаулы опасались, не задумал ли плохого его брат Петрусь. Сам Петрусь лежал без сознания... Есаулы поверили, что хлопец торопился отдать гетману в руки суплику, — вот она, измятая, зажатая в пальцах, — читайте. Читали, ругались. Голота! Суплики, жалобы на старшину...

Больного осмотрели издали и разрешили отправить с попутной чумацкой валкой к матери. Пускай там делают гроб. Там закапывают. Безопаснее для войска.

А Денису с товарищами Зусем и Мантачечкой приказали ехать за Десну, под руку полковника Скоропадского.

Все трое решили, что не стоит искать защиты у полковника Балагана: за Десною враг, а казак — для войны! Зусь хохотал. Он сирота — некому плакать, если что. Pie печалился и Мантачечка. Тоже мало родни на свете. Дениса жгла мысль о брате: доехал тот? Выздоровел?