Получить статус Бога - страница 15

– Достаточно отнять добычу у последнего уцелевшего, – замкнул логическую цепочку Гришка.

– Всем пятерки за умение работать в команде. Роение мысли, как правило, результативно, если, конечно, рой не скроется в неизвестном направлении. Один достойный противник на обратном пути у тебя, Саша, уже зарезервирован. Навоюешься.

Уже без азарта наблюдали на локаторе проход мимо Луны «Панды» и «Попрыгуна». Транспорты, входя в зону поражения, немедленно начинали стрелять, Луна отвечала все реже и слабее, последней перед нами «Мамбе Яне» досталась только одна ракета.

Мы без выстрела прошли мимо естественного спутника Земли.

– Здравый смысл можно некоторое время игнорировать, но подчиниться ему придется, – подвел я итог боя. – Чья очередь варить кофе?

– Уже, – проворчал Сашка и недовольно ткнул кнопку кофеварки. – Все равно не правильно. Без боя победы не бывает.

В космосе случалось встречать и див дивных и чуд чудных. Иногда было смешно,

порой тепло и грустно, но чаще – страшно

Стыдливо о личном

Почему удава не любят? Он ведь

не сразу глотает. У него долгий,

томительно-сладкий процесс заглатывания.

Из воспоминаний старого космонавта

«Доска объявлений» бодро пропела: «Антошка, Антошка, готовь к обеду ложку», и синяя на белом полоска с мелодичным звонком высветила надпись «Перекус».

Шутливая придумка Гришки Отрепьева, собравшего на один экран распорядок дня экипажа: дежурства, занятия на тренажерах, изучение матчасти, сон, – для команды в целом и отдельно для каждого, поначалу смешила, но вскоре стала необходимой и привычной, избавляющей от лишних напоминаний и распоряжений, – ненавязчиво вернула Сашку Буратино от боевого задора к бытовым проблемам.

– Беф-строганов, картошка-фри, зеленый лучок, три соуса на выбор, – торопливо перечислял механик, нажимая кнопки на панелях микроволновок, холодильников, откидных стульчиков и столиков.

– Запеченой уточки в золотистой корочке нет? – хотел «приколоться», но едва не подавился слюной Отрепьев.

– Для шибко привередливых, – Сашка даже перестал накрывать стол, собравшись озвучить остроумный ответ. – Ужин космонавта в тубах, просрочен на пару лет, но зато в неограниченном количестве.

– Не очень и напугал, – легко парировал Гришка. – Заботливая Родина выковала привычку оценивать пищу только по двум параметрам: съедобно-несъедобно. Тубы не выбрасывай, когда наступит «черный день», съедим.

Сашка смутился и промолчал. Родители Гришки Отрепьева попали под глобальный общеземной закон «О гуманной справедливости», по которому все население разделялось на «Золотой миллиард», «Рабочих лошадок» или «Быдл» и «Балласт», подлежащий немедленному отселению на дальние планеты, «с глаз долой из сердца вон».

Малолеток из «балластных» семей брало под «опеку» государство. Отправляло в лагеря «труда и отдыха» на подножный корм и тяжкий труд, «выковывая» путем естественного отбора головорезов для космического десанта и проституток для публичных домов и стрип-клубов. «Конечно, не так, как мечталось, – рассказывал Гришка, – но выжить можно, ежели без особых претензий». Тяжелая тема.

– Говорят, детство несчастливым не бывает, – заметил Сашка Буратино.

– Оно и было вполне приличным, – усмехнулся Отрепьев, – но вскоре судьбами детства озаботилось правительство….

– А как ты выбрался? – нарушил тягостную паузу Колька-стажер.

– Сильное желание выжить и подаренная природой изворотливость ума, – небрежно ответил Гришка и, между глотками сока, обронил, явно обращаясь ко мне. – Есть шанс снова возглавить гонку, срезав путь проходными дворами.

– Хе-хех, – то ли икнул, то ли засмеялся Сашка и с преувеличенным вниманием начал копаться вилкой в своей тарелке.

– Интересное? – насторожился стажер.

– Не дай бог, – пробубнил Сашка.

Космос порой напоминает старый город, с проспектами, улицами, переулками, запутанными проездами и скрытыми проходами, однажды попав в которые, пройдя непредсказуемым маршрутом, попадаешь будто в другую реальность, с чужой жизнью, иными отношениями.

Сашкино «хе-хех» и отразило воспоминание о давнем блуждании по затененным, с отвязными хулиганами в подворотнях, улочкам, куда ненароком завел нас, весело отметивших удачный рейс, «изворотливый ум» Гришки Отрепьева.