Полуденные сны - страница 10

— Ты жалеешь?

— Не делай удивленных глаз, — сказала Татьяна Романовна, напряженно шагая взад и вперед перед его кроватью на жестких каблуках и тем самым подчеркивая свою готовность к дальнейшему нападению. — Больше всего мне нравится, когда ты удивляешься вещам очевидным будто только что родился на свет божий.

— Ты жалеешь? — так же ровно, безразлично повторил Вася.

— Не жалею! Как можно жалеть о том, что родился с серыми глазами, а не с васильковыми, хотя васильковые может быть, и в тысячу раз лучше.

— Не в тысячу, а в девятьсот двадцать семь!

— Вася, Вася, тебе все шуточки, ты опять уходишь от главных вопросов, а их нужно решать. Ни юг, ни горы ничего не изменят в тебе самом, и твоя амбиция — ширма за нее ты и прячешься. Главное в тебе самом — стоит только протянуть руку…

— Неужели только протянуть?

— Тебе нужно брать лабораторию, именно тебе а не Кобышу, раз Морозов уходит, — упрямо глядя перед собой сказала Татьяна Романовна. — Что ты юродствуешь? Сколько раз мы говорили с тобой об этом! Я и сейчас утверждаю тебе нужно переключиться, дать отдохнуть голове…

— Все не так просто, Танюш, ты не хуже меня знаешь, сколько порогов надо обить, чтобы получить лабораторию, лоб до синяков намозолить в поклонах…

— Раз нужно, значит, нужно, не ты один, — стояла на своем Татьяна Романовна. — У тебя — сбой, кризис, истощение-переключись! Вот единственно разумный выход. Совсем выключаться из процесса страшно, да и неразумно!

На твоих работах уже существует направление в институте, давай-давай складывай теперь уже следующее подножье, а другие будут возвышаться. Вася, тебе надо взять то, что уже тебе принадлежит по праву.

— Таня, ты действительно считаешь, что я неспособен двигаться дальше? Татьяна Романовна резко повернулась на каблуках. — Да не стучи ты каблуками, неужели у тебя нет мягкой обуви?

— Прости, — повернулась к нему Татьяна Романовна, с облегчением сбрасывая с ног туфли, ее маленькие розовые ступни казались странно голыми на некрашеном деревянном полу. — Я уверена, Вася, что, если и дальше так себя расходовать, скоро не останется ничего. Ты выдохнешься.

Я ведь тоже, Вася, вот-вот упаду от твоей гонки, ты только этого не замечаешь. Нужна передышка. Возьми лабораторию, ведь неизвестно, кто придет на место Морозова. Морозов тебя ценил, Морозов с тобой считался, давал тебе делать, что ты хочешь. Если ты займешь его место, это будет только справедливо. И ты отдохнешь, мозг отдохнет, и твой, и мой, и делу польза, поможешь молодым, своим же ребятам.

— Таня, только не надо спекулировать выгодой ребят, ладно? Совсем уж нечестно!

— А перекладывать все практические решения на плечи других, на мои например, честно?

— Ты знала, за кого шла замуж, я тебя не неволил.

— Преступно так безалаберно относиться к плодам своего труда. Ты за все платишь серым веществом, а решение практических вопросов перекладываешь на плечи кобышей и полуяновых, то есть даришь им плоды наших совместных усилий. Чудовищно, преступно по отношению к самому себе, к уже сделанному, к своему же таланту! Талант-это не бездонный сосуд, он тоже имеет определенную емкость.

— Все так, Танюш, но если я не создан для руководства, для хождения по инстанциям, если из меня не получится мало-мальски приличный руководитель?

— Ты не можешь этого знать, — Татьяна Романовна опять непримиримо хрустнула сплетенными пальцами рук. — Ты никогда не пробовал этим заниматься. Ты привык вечно тесать гигантские блоки, тогда как Кобышу для достижения того же уровня достаточно нажать кнопку на селекторе.

— Так-таки и кнопку?

— Ну, две!

— Таня, ну скажи, чего тебе в жизни не хватает? Академического пайка? Чем ты уж так не удовлетворена?

— Зачем же так примитизировать, Вася? Мне больно, мне стыдно, что твой мозг так чудовищно, так бессовестно эксплуатируется и я тоже втянута в бесконечную, изматывающую гонку.

Ровный голос и странно остановившееся выражение лица Татьяны Романовны не предвещало ничего хорошего, человек бурно эмоциональный, она в минуты гнева непонятно стихала, и даже интонации ее обычно оживленного высокого голоса менялись на глухие и низкие. Желая разрядить напряжение, Вася постарался успокоиться и придать своему лицу самое безмятежное выражение.