Полуденные сны - страница 18

— Конечно, сможешь. Давай только вопрос повернем несколько иначе, предложил Вася и, не дожидаясь возражений, продолжил:-Допустим, ты, мама и я отправляемся к морю, затем в горы… так?

— Так.

— И оставляем в доме одних женщин.

— А Тимошка? — горячо прервал Олег, понявший, откуда повеяло опасностью. — Ты Тимошку не считаешь?

— Тимошка, конечно, хорошо, — согласился Вася. — И все же представь себе ситуацию — Тимошка заболел или с ним что-нибудь случилось, ведь может с ним что-нибудь случиться? — Не дождавшись ответа, Вася развел руками, показывая, что он сам огорчен не меньше Олега. — Всегда должен быть кто-то третий, чтобы заменить в случае беды, прийти на помощь, взять на свои плечи главную тяжесть, — говорил Вася, сам страдая от несчастного выражения на лице Олега, и, пытаясь отвлечь его от невеселых мыслей, указал на люстру и на прилипшего махаона. Олег и глядеть не стал, недовольно сдвинув брови. — Потом, Олег, ты видел два засохших дерева у озера? А по участку их сколько… Надо убрать, я подбирался, подбирался к ним, да так и не успел. Теперь ты уже можешь с ними справиться, будь только осторожней, когда дерево падает. Надо за лето весь сушняк убрать и постепенно сжечь, а то нехорошо-стоит умершее дерево. Зачем? Сколько в нем вредителей и болезней, заражает другие, здоровые.

— А ты скажи бабе Жене, чтобы она не мешала, — уже примиряясь с положением дел, хотя не сразу и далеко не радостно, пробурчал Олег. — Она ведь и топор запрячет.

— Я попрошу ее.

— Ты ей серьезно скажи.

— Хорошо, Олег, — улыбнулся Вася. — Что еще говорила мама?

— Да… про тебя говорила.

Олег замолчал, продолжая остро переживать свое поражение и жалея Васю, они были большими друзьями.

— Пап, а ты правда так уж болен? — не выдержал наконец Олег.

Вася хотел поначалу все обратить в шутку, но Олег оставался серьезным, и Вася, глубоко заглянув в его потемневшие страдающие глаза, обеспокоился и удивился мыслью, что сын действительно за последний год сильно изменился и повзрослел, сфальшивить было невозможно.

— Наша мама героическая женщина, — сказал Вася. — Она сама очень талантливая. У нее были красивые решения, красивые работы. Только жизнь не переупрямишь, Олег, в двух разных упряжках мы бы не потянули. Вот мама и пожертвовала собой, осталась только моей помощницей, а тут как тут и вы с Дашей появились… Вовсе не до большой науки стало, при нашем-то быте. Далеки мы еще, Олег, от истинной гармонии. Я маму понимаю, ей со мной нелегко, она яркая личность, вот потому мы с тобой и должны быть чуткими к маме. И прощать ей надо всякие там женские капризы, неровности. Вот видишь, со мной срыв — гнал, гнал без передышки. Я виноват перед мамой, только ведь я мало что могу изменить.

— Зачем же менять? — опять нахмурился Олег, изо всех сил стараясь понять прозвучавшую в словах отца какую-то скрытую неустроенность. — Мама ведь любила тебя.

— Почему-любила? — удивился и обиделся Вася. — Она и сейчас меня любит, и я ее люблю, — добавил он, смущаясь своих слов и серьезного, понимающего выражения лица сына. — От тебя, Олег, сейчас многое зависит. Видишь, я свалился, — Вася неуверенно развел руками. — Тяжести не могу поднимать и все такое… Ненадолго, конечно, пройдет. Подлечусь, и пройдет. Но сейчас в семье ты единственный здоровый мужчина, на тебя одна надежда, а то женщины растеряются, разохаются, женщины, они такие. Им помогать нужно. Помоги маме купить необходимое к отъезду. Поддержи ее. Еще я хочу тебя попросить…

Мы уедем, а ты, Олег, помни о сестре, Даша не должна чувствовать себя одинокой без нас. Конечно, она младше тебя и девочка, но дело в другом. У нее нелегкий характер, а Евгения Семеновна больше тебя любит, Евгения Семеновна уже пожилой человек, ее уже не переделаешь, и ты должен как-то незаметно подправлять их отношения… Договорились? Чтобы было все по справедливости.

Олег засопел, кивнул и отвел глаза, он придумывал, как бы показать отцу свою готовность сделать не только то, о чем тот просил, но в тысячу раз больше, он любил Васю, и ему сейчас нестерпимо хотелось потереться головой о его тяжелые руки, непривычно неподвижно лежавшие на белой простыне. Положение спасла ворвавшаяся в комнату с отчаянным визгом Даша, она, как всегда, словно свалилась с неба, была растрепана, с полными ужаса глазами.