Полуостров загадок - страница 49

— Видела?.. Тут старики белый камень стрелами отбивала… — тихо сказал Илья.

Опершись на посох, он разглядывал Белый яр.

Гарь, которую мы почти преодолели, упиралась в речку. Вода не пустила дальше огонь. На Противоположном берегу, по склонам сопки, ярко зеленела тайга. Сквозь хвойный полог просвечивали серебристые поля ягельников. Пушистым ковром они одевали конус почти до вершины.

Дальше, за озером, гарь занимала всю низменность, насколько хватает глаз, преграждая доступ к Серебряной сопке с Колымы. Клочок живой тайги уцелел под защит той извилистой виски и большого озера. Это был последний островок ягельников Анюя.

Каменный яр белой стеной возносился по ту сторону протоки У подножия Белых скал широким пляжем рассыпалась голубоватая галька. Плато, где мы стояли, уступами ниспадало к реке. Только при спуске я почувствовал усталость. Колени болели, ноги не слушались. Пятидесятикилометровый марш по гарям и осыпям отнял силы. Спустившись к берегу, мы решили отложить на утро переправу через глубокую виску и поставили палатку на мшистой террасе, против Белого яра. Ужинать не стали.

Проснулся я от пронзительного жалобного рева. Палатка покосилась. Взъерошенный эвен сидел на корточках и сердито плевался:

— Тьфу, тьфу, анафема!

— Что с тобой, старина?

— Медведь чесала палатку…

— Какой медведь?

Немногословный рассказ развеселил меня. Охотники спят чутко. Утром Илья внезапно проснулся: трясли палатку. Он вскочил и увидел: что то большое, круглое, мохнатое терлось о кол, поставленный внутри палатки, у самого входа. Илья понял, что это медведь, и возмутился.

— Больно шлепал его! — воскликнул он, оканчивая рассказ.

Получив неожиданный шлепок, медведь, с диким ревом пустился наутек. Я выполз из палатки. Цепочка лепешек величиной с тарелку осталась на мшистой террасе. Зверь, удирая, оставил следы «медвежьей болезни».

Эта история здорово насмешила нас, но… непрошеный гость, прежде чем разбудить Илью, забрался на сухой ствол лиственницы, сбросил рюкзак, повешенный на сук, и съел все наше вяленое мясо.

Эвен чертыхался, стучал кулаком по вихрастой голове.

— Старая башка. Зачем мешок палатка не убирала?

— Успокойся, Илья, медведь слопал бы нас вместо мешка.

Но старик не унимался:

— Робкая медведь… Люди совсем не трогает.

Потеря продовольствия путала все карты. Так хотелось облазить Серебряную сопку, поискать серебряный Клад, составить кроки местности, а тут приходилось спешно возвращаться к Анюю, где оставался последний запас сохатины. Илья молча вернулся в палатку вытащил свой нож и принялся сбивать рукоятку. Освободив лезвие, старик принес два булыжника и устроил целую кузницу. Хвост ножа отковал в острие, заточил на камне и согнул в крюк. Ремешком накрепко прикрутил лезвие к своему длинному посоху. Получилось нечто вроде багра.

— Ну пойдем… Продукты низать.

Эвен был великолепен — ловко выхватывал рыбину за рыбиной. Я тоже попробовал «низать», но загарпунит добычи не смог: не хватило сноровки. Через полчаса вернулись к палатке с тяжелой связкой хариусов, сварили полный котелок ухи и плотно позавтракали.

Курьинскую виску переплыли верхом на стволах сухостоя и вступили на неведомый берег, у подножия Белого яра. Ноги, погружаясь в зеленовато голубую гальку, оставляли глубокие ямки следов. Ламут поднял карабин и выстрелил. Пуля вдребезги разбила наверху белую сосульку. Мы бросились подбирать осколки.

«Вероятно, — думал я, — это кальцит». Довольно легкие куски белой мелкокристаллической породы напоминали кальцитовые эмали и натеки, которые довелось мне видеть когда то в пещерах Таджикистана.

— А ей… Денежный жук, смотри!

Илья протягивал с горстью осколков серебряно белый кусочек величиной с горошину.

— Серебро?!

Я схватил самородок. Он был необычайно тяжелый. — Где нашел?

— Сверху падала — белый камень разбивала, тут подбирала…

Илья выстрелил и сбил еще сосульку. Мы собрали все кусочки кальцита, но ничего не нашли. По очереди стали обстреливать яр.

«Бум… бум… бум…», — гремели выстрелы, отзываясь далеким эхом в горах. Кальцит брызгами летел сверху, едва успевали подбирать. Быстро опустошили половину патронташа, собрали кучу кальцита, но странно… металла больше не попадалось. И тут вспомнил я одну встречу. Ассоциация возникла сама собой, как забытый сон; вероятно, мозг иногда воскрешает давние впечатления автоматически, независимо от нашей воли.