Полураспад - страница 27
You're screaming down the alley
And never coming back.
Hold On To Your Hat, Rolling Stones
Поскрипев тормозами, электричка остановилась на платформе с надписью «Обнинск».
Ваш Комбат, на себя обычного совсем не похожий, поставил пустую баночку из-под пива у серой выгородки тамбура.
Двери рывком распахнулись в пасмурный майский день.
И я, повесив на плечо видавшую виды спортивную сумку с надписью «Eurovision-2023», сошел по ступенькам на платформу.
Огляделся.
Обнинск дохнул мне в лицо сыростью и лесом. А еще пахло гудроном, которым поливают шпалы.
Платформа быстро пустела — пассажиры, покинувшие ту же, что и я, электричку, деловито спешили по своим делам. Лишь я стоял возле путей, такой раздумчивый.
«Совсем ты, Комбат, с ума сбесился, если приехал черт знает куда на встречу с этой полуфантастической лаборанткой Лидочкой Ротовой, наплевав на заветы великой Птицы Обломинго», — сказал себе я глумливым голосом своего друга Тополя, в тот момент находившегося на таиландском курорте в обществе бывшей жены минигарха Юлии.
«Да, сбесился. А что мне делать-то ещё, а?» — ответил сам себе.
Гостиница «Юбилейная» была старым, дешевым двухзвездочником, единственным достоинством которого было его центровое расположение.
Я снял дешевый «стандарт» и поднялся в свой номер. Номер оказался с видом на привокзальную площадь — прямо скажем, не самую впечатляющую достопримечательность.
На душе у меня было тревожно. В паспорте дожидался своего часа согнутый вдвое листок бумаги для записей.
На нем был начертан адрес и два телефона — мобильный и домашний.
«Ротова Лидия Станиславовна», — почерк у Синоптика был детским, корявым, с сильным наклоном назад.
Да оно и понятно, гений коммутации Синоптик наверняка пишет своими белыми ручками крайне редко, предпочитая всё-всё-всё печатать на принтере. Непонятно только, почему он адрес Лидочки не напечатал.
Принтер сломался, видать.
«Она почти совсем не изменилась», — подумал я.
Передо мной распахнулась тяжелая, обитая синим дерматином дверь, и женщина лет сорока со стрижкой «под пажа», белым печальным лицом и густыми, загнутыми кверху угольно-черными ресницами поприветствовала меня приветливой и чуточку надмирной улыбкой.
Умом я понимал, что моей Мисс-86 должно быть уже под шестьдесят. Но на вид больше сорока дать ей было никак невозможно!
Я не мог взять в толк, что оказалось для ее молодости более важным — то, что она, как и я, побывала в аномальной «воронке», или то, что она, судя по всему, женщина небедная, а значит, весь ассортимент современной индустрии красоты — ну я не знаю там, ботоксы, пластические операции, живительные уколы и прочие «спа» и «пилинги» (что бы эти слова ни значили) — он весь на службе у ее прекрасного лица.
В ту секунду я мысленно решил называть ее про себя по-прежнему Лидочкой.
— Комбат… это… вы? — смиряя удивление, проговорила Лидочка, заправляя за ушко локон.
— Это невероятно, но факт, Лидия Станиславовна! — Я галантно склонил голову.
— Ну… заходите, ежели пришли!
Через хорошо отремонтированную прихожую — на полу бразильский орех, твердое дерево впечатляющей цены, стены обиты белой пробкой — мы прошли на кухню. И она предложила мне место в плетеном ротанговом кресле.
Я затребовал кофе. С коньяком.
Пока Лидочка Ротова варила его, стоя ко мне спиной, я имел возможность беззастенчиво прийти к выводу, что фигура у Лидочки хуже не стала — та же осиная талия, те же точеные ножки, та же грудь, приятновысокая… Интересно, у нее есть дети?
Вначале я хотел спросить ее об этом — ну, для затравки разговора.
Но потом одернул себя. Для нас, чернобыльских (а я ее тоже причислял к «нам»), это слишком щекотливый вопрос. Еще начнет тут рыдать…
Чтобы я не скучал, пока она собирает на стол, Лидочка протянула мне пульт телевизора, висевшего на стене. Я нажал на красную бусину включения.
На канале «Ретро» одутловатый немолодой певец с гитарой затянул: «Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную…»
— Ах! Антонов! Вот уже тридцать лет обожаю его! — всплеснула руками Лидочка.
И наша совместная прогулка по аномальным Касьяновым топям вновь встала передо мной как наяву.