Полярные совы с диэлектриком - страница 2

Лёшке того и достаточно, он продолжает:

— Да, хороший тесть был. До сих пор жалко: сало, бульба, горилка, «варэники»… А сосед, блин, в коридоре встретишь — весь из себя такой приветливый и невиноватый. А иногда, сволочь, как врубит с утра свой музыкальный, чёрт бы его побрал, центр, так думаю: выйти, что ли, в коридор, позвонить в дверь, а как чайник высунет, так сковородкой по чайнику!.. Кажись, у него вместо мозгов одни низкие частоты: бух-бух. Поел-поспал — опять: бух-бух! Ну, честное слово — «вбыв бы»!

Президент наконец отзывается, задумчиво глядя на дорогу:

— Каждому человеку, Лексей, хочется быть в чем-то непохожим на других. И когда не хватает способностей или ума на реализацию желанной оригинальности, такой человек просто шумит: голосом, музыкой — какое-никакое, а своеобразие. Или, из той же оперы, чтобы доказать что-то, хватается за последний аргумент — за посуду, например…

— Вот-вот, — простодушно подхватывает Лёшка, — у меня жена, тоже, бывало, как что, так хвать за тарелку, за летающую, как гуманоид. Во! — он откинул ладонью кудель ото лба, в сотый раз показывая черепной шрам. — А вот тесть — душа-человек, и сообразительный. Не то что некоторые. Меня понимал — как никто, — здесь Лёшка осуждающе зыркал на Саныча. — Без всяких завихрений. Ему тоже доставалось. Мы, с ним, бывало… А наутро претензии от супруги — мне одному. А я весь из себя такой невиноватый, говорю, ты чего шумишь, все нормально. Сейчас только анальгинчик пивком запью — и опять как огурчик. А!.. — он в сердцах отмахивает рукой, чуть мне по уху не задевает, видимо, отгоняя душещипательные воспоминания, уверенный, что мы его не поймем.

Несколько минут едем молча. Хорошие минуты. Но, чувствую, конденсатор подзарядился. Скоро начнет понемногу сбрасывать кулоны, пробивая диэлектрик.

Алексей приступает к «основному» разговору. Последовательности на первый взгляд никакой, но всем понятно, что связь с предыдущими словами, сказанными в этой кабине, и не только сегодня, довольно крепкая. Для всех троих это всего лишь продолжение бесконечной идеологической драмы, построенной на диалоге, с одним зрителем.

— По идее, Саныч, нужно быть проще…

— Простота хуже воровства, — устало, но привычно отзывается Президент.

Лёшка делает вид, что не слышит:

— …Потому что мир прост, мы сами его усложняем, — в этой нейтральной, но, как ему кажется, глубокомысленной формуле Лёшкино предложение на мир. Дескать, Саныч, будь простодушнее, последний раз прошу, не умничай и не делай из меня дурака.

Но Президента не задобришь, справедливость для него превыше всего. Явно, он не читал Дейла Карнеги. Как, впрочем, подавно не читал его и Лёшка. Я тоже, можно сказать, мало знаком с этим Дейлом. (Вот, пожалуйста, ассоциация: «Чип и Дейл спешат на помощь» — ха-ха, игра слов. Мультфильм такой есть голливудский. Или диснейлендовский. Не знаю, как Чип, но Дейл иногда, чувствую, мне помогает.) Итак, знаком я с этим американцем, кажется, очень мало, читал только один отрывок из той, всемирно известной, книги в каком-то журнале. Но все же мне запомнилось, как кажется, наиболее важное: не пытайтесь исправить человека, не дайте ему, дураку, почувствовать ваше превосходство, ему это жуть как не понравится — со всеми вытекающими последствиями (проще: своей глупости он вам ни за что не простит). Но что поделаешь: не читал об этом Президент, не читал. Поэтому говорит:

— Я тебе так скажу, Лексей… — Кстати, в том, что Саныч, горожанин до мозга костей, называет Лёшку Лексеем, на деревенский лад, есть тоже определенная месть Лёшкиной простоте: ведь все, в том числе и я, называем Президента полным именем — Николай Александрович или хотя бы, когда гайки крутим, для быстроты, коротко — Ник Саныч. (В свое время у меня из Ник Саныча получился Никсон — отсюда и тайная кличка: «Президент». Так что Президент он даже не простой, а американский.) Один Лёшка упрямо обращается к нему по-своему: Саныч. Звучит вроде как уменьшительно.

— Я так скажу, — говорит Президент, — все глупости, которые происходят в мире, все войны, — оттого, что кто-то хочет по-простому решить сложные вопросы. Рубанул по-македонски и всё, нет гордиева узла. А что всё-то? Гордиев узел — миф, а простак и глупец, для твоего сведения, слова синонимы. По большому счету, простота, ограниченность — всегда агрессивны. Поэтому, в частности, нельзя простых людей пускать во власть.