ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4 - страница 5
– Нет! То есть – да… Я даже не знаю. Не смею… Я не причиню вам… Лишь дотронусь.
Она неожиданно отпустила мои руки.
– Поклянитесь, что НИКТО-НИКТО, НИКОГДА-НИКОГДА, об ЭТОМ НЕ УЗНАЕТ, – прошептала Аня, прожигая меня пламенем серых глаз.
– К-клянусь…
***
Липкая нерешительность сковала мое тело.
– Так вы согласны? – тихо, будто опасаясь чужих ушей, спросил я, уже умирая от неожиданного подарка, страшно боясь любого ответа.
Аня не ответила, опять повернула лицо к окну.
«Она СОГЛАСНА!.. — понял я, осознавая всю невозможность сложившейся ситуации. – А если сейчас кто зайдет?Если муж узнает? Если…».
Полчаса назад, на эмоциях, в сердечном порыве, безмерно симпатизируя этой красивой молодой женщине, начав невинную игру в гляделки, я даже представить не мог, что ТАКАЯ будет согласна со мною, в служебном кабинете, в школе…
***
«Воистину, неисповедимы пути!».
Я отпустил ее бедра – ладони мои пылали от подъюбочного жара.
Поднялся и закрыл дверь кабинета на замок.
Возвратился на затекших ногах к Анюте.
Она все также сидела в кресле, наблюдала за мной. Обреченности в ее глазах не заметил. Там был интерес и тревога. И едва уловимая брезгливость.
***
Я подошел к Ане, взял ее покорные ладони в свои.
Наклонился, чтобы поцеловать.
– Не нужно, – Аня отвернула голову. – И как вы собираетесь ЭТО делать?
– Давайте на «ты», – попросил я.
– Как мы будем это делать? – повторила Аня, не реагируя на мою просьбу. В ее голосе сквозило раздражение.
Я снизал плечами. Я действительно не знал. Не предполагал. Не готовился. Даже не представлял, что ТАКОЕ возможно.
– Вы же мужчина, – сказала Аня; в голосе отчетливо проступили глумливые нотки. – Зачем тогда начинали?
Она была права, но упрек меня задел.
– Поднимитесь. Станьте коленями на сидение кресла.
Анна встала. Изучающее посмотрела на меня, будто оценивая серьезность моих намерений: пальчики нервно теребили подол юбки.
– Повернитесь… Повернись!
Она повернулась ко мне спиной, лицом к креслу.
– А теперь становись коленями на сидение.
Она уперлась руками в спинку кресла. Нерешительно поставила одно колено, затем второе. Открылись запачканные подошвы осенних туфелек.
Я присел, поочередно снял ее туфли.
– Теперь подними подол.
Она не шевельнулась. Лишь шмыгнула носом.
***
Я подхватил юбку обеими руками, дернул вверх, выворачивая на спину. Юбка затрещала в нескольких местах.
– Ой! – взвизгнула Аня, обернулась через плечо. – Осторожнее…
– Нужно было самой!
Под колготками виднелись простенькие трусы, бежевые, в мелкие цветочки; одна половинка трусов сдвинулась, застряла меж ягодиц.
Сами колготки были на нее чуть маловаты, сантиметра на три провисали в промежности.
«Вот как выглядят чужие жены под юбкой…».
Я решительно ухватился за поясок колгот.
– Сама! – возразила Аня и принялась правой рукой – левой держалась за спинку кресла – спускать колготки.
– Вместе с трусами. До колен!
Она заторопилась, но все равно выходило медленно. По чуть-чуть показалась попка в мелких прыщиках, а между ягодицами – коричневый бублик ануса с небольшим пупырышком нарождавшегося геморроя. Затем розовые губы ее тайны, покрытые по краям каштановыми волосками. Я почему-то знал, что именно такого цвета волосы у нее ТАМ.
***
Ждать больше я не мог. Ухватил колготки за пояс, одним махом сдернул на бедра.
Аня опять взвизгнула, выгнула спину, но я не обращал внимания.
Протянул руку, охватил ладонью ее открытую тайну, чуть потискал. Она была горячая, влажная и липкая.
Аня явно не была готова к ТАКОМУ развитию наших отношений. На ней были несвежие трусы, и она пахла.
***
Я поиграл с ее бархатной промежностью, хлопнул по ягодице и принялся расстегивать брюки. Щелкнула пряжка.
– Вы меня сейчас будете… это? – обреченно спросила Аня.
Она вывернула голову, стараясь увидеть, что происходит сзади.
– Буду! – честно признался я, задыхаясь от нахлынувшего желания.
– Не надо! Вы же говорили, что лишь потрогаете.
Я ничего не ответил. Что я мог ответить?
«Можно подумать, она не понимала, что ее ждет?..».
Я расстегнул брюки, высвободил на свет полумертвого приапа, который за два часа общения с девушкой многократно наливался и опадал; как результат – заснул летаргическим сном.