Помаши рукой знакомой звезде - страница 7
За парты рассаживались долго и шумно. Карамба с новенькой оказались за пустующей первой партой у учительского стола, потому что зашли в класс позднее всех, а остальные расселись по желанию - это тоже было привилегией выпускников.
Новая учительница, Ольга Климентьевна, на учительницу не походила: невысокого роста, почти болезненно хрупкая, с кожей, не тронутой загаром, мягким голосом - она вызывала какое-то неосознанное желание защитить ее. Когда учительница начинала говорить, тихо, немного нараспев, казалось, что она говорит именно с тобой. Стоило ли удивляться, что вскоре среди мужской половины класса не было человека, который посмел бы не выучить урок или чем-то иным огорчить ее. Между собой ученики, не сговариваясь, стали называть ее просто Ольгой, потому что это русское имя настолько весомо и емко, что звучит хорошо и неоскорбительно для женщины любого возраста даже без отчества.
Карамба даже и не понял, как произошло, что все его мысли и желания сосредоточились на ней. Он с нетерпением ждал появления Ольги в классе и радовался, что волей случая оказался за первой партой, потому что имел возможность чуть не каждый день видеть ее так близко и замечать каждую мелочь. И неважно, что девчонки жаловались, так как из-за его широкой спины плохо было видно написанное на доске, и просили его пересесть, он умел не слышать то, что не хотел.
На уроках, не смея поднять на нее глаз, он рассматривал Ольгу из-под полуопущенных ресниц, и ничто не ускользало от его внимания: ни выбившаяся из прически прядь волос, ни свежий маникюр, ни маленькое чернильное пятнышко на пальце. Все казалось таким милым и наполненным каким-то тайным, понятным только ему, смыслом.
Он и не заметил, как начал все чаще, глядя на нее, играть в изобретенную самим же игру под названием "Сегодня я бы хотел"... А хотелось ему многое: и поцеловать каждый ее пальчик, и положить руки ей на плечи, и разгладить тоненькие морщинки на лбу... Хотелось много, да что толку от этих желаний... Он и рад бы был прекратить это так неожиданно ставшее почти болезненным наваждение, но не мог, как иногда не мог отказать себе в удовольствии подняться из-за парты сразу после звонка и, пока она разговаривала с другими учениками, встать за ее спиной, делая вид, что тоже хочет о чем-то спросить, наклониться и украдкой вдохнуть запах волос и духов, ставший уже таким знакомым. От этого начинала кружиться голова, и он на ватных ногах выходил из класса.
Карамбе даже в голову не могло прийти, что все уже давно догадываются о его чувствах и гадают, чем все закончится. Но если бы даже и знал, то нисколько не обеспокоился, потому что вряд ли нашелся бы человек в классе, который смог заговорить или пошутить на эту тему. Все знали, что с Карамбой шутки плохи.
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не случай... Однажды во время урока, стоя у стола и о чем-то рассказывая, она, неосознанным движением поглаживая запястье левой руки, слегка отогнула манжет кофточки. Карамба, как всегда, незаметно наблюдал за ней, фиксируя в памяти каждое движение, чтобы вспомнить, уже лежа вечером в постели, и вдруг ... Тогда-то он впервые поднял глаза и в упор посмотрел на Ольгу. Взгляды их встретились. В его сквозила неприкрытая боль, в ее - недоумение. Она растерянно замолчала на полуслове. Пауза затянулась. Класс замер, а она еще некоторое время стояла, не в силах отвести глаза, потом медленно опустила их и тут же начала мучительно медленно краснеть - из-под отогнутого манжета на бледной и нежной коже запястья как-то уж очень ярко виднелись замеченные всеми синие пятна.
Каким-то неуверенным и судорожным движением Ольга поправила манжет и, низко опустив голову, вышла из класса. Карамба тут же вскочил с места и бросился за ней.
Все сидели молча, пораженные разыгравшейся сценой, только Мишка Иванов, называемый всеми чаще всего Гадом зеленоглазым, рискнул подойти к двери, приоткрыть ее и некоторое время наблюдать за двумя, стоящими в конце коридора. Он видел, как Карамба нагнал Ольгу и преградил ей дорогу, как стоял сначала молча, а потом стал о чем-то быстро говорить, а она покорно слушала, не поднимая головы. Он видел, как менялся Карамба во время разговора: сначала в его позе, наклоне головы было столько нежности, мягкости, что Мишка даже удивился, потому что не мог и предположить, что Карамба может быть таким . Однако все изменилось, когда Карамба взял ее за руку и стал в чем-то горячо убеждать. В нем чувствовались уверенность и твердость. Но вот Ольга, сначала казавшаяся равнородушной к происходившему, осторожно забрала свою руку и покачала головой. И снова что-то неуловимо изменилось между этими двумя: Карамба, казалось, о чем-то просил ее, но она упорно смотрела куда-то вбок, а руки демонстративно спрятала за спиной. Однако вскоре он замолчал, сник и даже стал будто ниже ростом, потом, повернувшись, медленно побрел к классу.