Поместье диких роз - страница 2

одиннадцать лет.

В то же время, на первый взгляд скучая в просторной классицистической комнате, Оксан упорно корпел над «делом своей жизни» – изобретением, смысл которого был ясен лишь ему одному. Творение сие представляло собой аппарат, внешне схожий с принтером, только уменьшенный и дополненный многочисленными кнопочками, какими-то рычагами и регуляторами.

По словам Оксана, этот аппарат, названный им персофоном7, создан для преобразования текста, написанного человеком «от руки», в печатный, сохраняя оригинальное написание, образовывая тем самым совершенно самобытный, неповторимый шрифт, который можно использовать и в последующие разы.

Оксан поселился в поместье двадцать лет назад. Тогда его, ещё юношей, приютила добрая хозяйка, которой он и по сей день безмерно благодарен.

***

Зоя продолжала перебирать одну книгу за другой. На издании, обёрнутом в зелёную обложку с узорами в стиле модерн, она остановилась.

Нежное касание,

Томное ласкание.

Люби меня трепетно, нежно,

Чтоб спадала с меня вся одежда.

Вычурные позы,

Бутон знойной розы.

Люби меня изящно, красиво,

Чтоб мысли застилал аромат ванили.

«Ох, какой романтизм,» – пронеслось в голове Зои.

Не отыскав среди океана старых и новых, но одинаково сентименталистских книг, ту, что отражала истинные эмоции, Зоя, прихватив кружевной зонтик от солнца, двинулась на встречу саду, украшенного мраморными вазонами с кустами диких красных роз – единственным, что напоминало об исконном, без фальши и китча, вычурности и обмана, эти чудесные сами по себе красоты природы.

Посреди изящества и естества Зоя мирно шагала, любуясь мечтательным окружением, словно в садах царицы Семирамиды. Утопая в море цветущей зелени, она ощущала себя, как нельзя одухотворённее. Не было и дня без того, чтобы Зоя не прогулялась по просторам дендрария, сбегая от повседневной суеты жителей поместья.

II

Максим увлечённо, с мечтательным видом писал очередную картину, насыщенную аметистовой гаммой. Его любовь к закатным цветам демонстрировалась в каждом импрессионистском полотне, начиная с подросткового возраста. Эту привязанность к фиолетовому мальчику привила его первая учительница – Кристина Степановна Перро́тт, известная в прошлом художница, ныне почившая. Максим рос в окружении искусства, не зная моментов материнской ласки, которую Герда без остатка отдавала ненаглядным дочерям.

Зое, вопреки неприязни к детям, которых она частенько именовала «сорняками на поле жизни», нравился Максим, её племянник, и она всячески поощряла любые его увлечения, которых, по правде, у Максима было не так уж и много. Макса привлекали лишь живопись и готовка, но и это давало повод для гордости племянником, который также обожал тётю, как и она его.