Поместье. Книга I - страница 14

— Еще не знаю.

— Странный народ наши евреи. — Голос пана Валленберга гремел, как гром. — Будто для них время остановилось. Весь мир идет вперед, а они застряли на месте, как китайцы за своей стеной. Я имею в виду, польские евреи. В Западной Европе не так.

— Да, понимаю.

— Я вижу, вы человек неглупый, так что буду говорить откровенно. Я больше не отношусь к еврейству, я крестился. Но, знаете ли, кровь не водица. Мне больно видеть, как евреи страдают. Невозможно поселиться в стране и навечно остаться в изоляции. Но если бог твоего соседа для тебя идол, его вино — отрава, а его дочь — треф, то ты так и останешься чужаком. Это ясно как дважды два.

— И что же делать?

— Я никому не проповедую, я не миссионер. Но что из всего этого получится? Наши ассимиляторы называют себя поляками Моисеева вероисповедания. Фактически они не верят ни в Моисея, ни в Иисуса. Молятся раз в год, на Йом-Кипур. Стоит ли ради этого оставаться в изоляции? На молитве они говорят, что Бог вернет народ Израиля в Иерусалим, но сами не воспринимают этого всерьез. Палестина — пустыня. Мессия на ослике — это прекрасная легенда, но все же только легенда, не более того. Современная наука считает, что мир существует уже миллионы лет.

— Знаю. Теория Канта-Лапласа.

Пан Валленберг удивленно поднял брови.

— Где вы о ней слышали?

— В одной книге прочитал.

— Где, в Ямполе?

— В Люблине.

— А ваш будущий тесть знает, что вы читаете такие книги?

— Думаю, нет.

— Интересно, очень интересно. Кто ваш отец? Торговец?

— Раввин.

— Замечательно! А вы не похожи на еврея.

— Меня это ничуть не радует.

— И все же вам было бы проще влиться в польское общество. Откуда у нас берутся светлые волосы и голубые глаза? Точно не от древних иудеев. Вы — продукт Европы. Зачем вы приехали в Варшаву? Наверно, не только бумаги привезти?

— Книги хочу купить.

— Талмуд?

— Да. И еще кое-какие.

— Какие же?

— По физике, математике, географии.

— Вы их сможете найти на Свентокшиской. Там биржа у наших еврейских букинистов и антикваров. Лучшие польские библиографы — евреи в лапсердаках. Погодите-ка, зачем деньги тратить? У меня есть такие книги, я вам отдам. Сыновья их уже проштудировали, валяются дома целыми стопками. В Литве евреи уже потянулись к образованию, а у нас, в Польше, все по старинке. Это все хасидизм. Прежде всего, займитесь польской грамматикой. Нельзя жить в Польше и балакать на немецком жаргоне. Нельзя жить в конце девятнадцатого века, но при этом торчать в Средневековье. Это полная чушь! У поляков тоже есть религия, но они не сидят в болоте. Если я раз в неделю, в воскресенье, хожу в костел, я хороший христианин. А у вас каждый день надо надевать черные коробочки[33]. Мне довелось побывать в Турции и Египте. Наши хасиды — это бо́льшая дикость, чем бедуины. Потомки Измаила хотя бы умеют ездить на лошади. Миква[34] — это негигиенично. Был тут один раввин, который проповедовал на польском. Он произвел фурор, но я не сторонник полумер. Мы должны стать поляками на сто процентов. Иначе нас выдворят отсюда, как из Египта!..

— Поляки сами нас поработили.

— Это отдельный разговор.

— Сильная воля побеждает слабую, — невпопад сказал Азриэл, не зная, что возразить.

— Да, это так. Недавно в Англии вышла книга, которая взорвала научный мир. В природе идет вечная борьба. Побеждает сильнейший. Слабые погибают. Дарвин — так зовут исследователя. Ладно, приходите завтра, я оставлю книги у кассира. Захватите сумку или что-нибудь такое. А сейчас у меня, к сожалению, нет времени. Если снова будете в Варшаве, милости прошу.

Пан Валленберг взял колокольчик и позвонил, на пальце сверкнуло обручальное кольцо, на другом — массивный перстень. Он подал Азриэлу левую руку.

— Не сдавайтесь. Мир не стоит на месте!..

Как знакомые помещики ее ни отговаривали, графиня Мария Ямпольская все же отправила императору Александру петицию, в которой просила помиловать ее мужа, графа Владислава Ямпольского. Помещица писала, что граф стал жертвой своего темперамента и сожалеет о своем необдуманном поступке, а она, его супруга, больна и страдает от тоски. Графиня просила его величество пробудить в благородном сердце христианское милосердие и простить непокорного подданного. Люблинский губернатор, у которого графиня получила рекомендацию, поддержал прошение. В личной часовне Мария Ямпольская ежедневно преклоняла колени перед иконой Божьей Матери и обливалась слезами. Страдание графини было столь велико, что она совершила поступок, совершенно неожиданный для ямпольских евреев. Она приехала в карете к раввину Менахему-Мендлу Бабаду и попросила молиться за освобождение ее мужа, Владислава сына Владислава. Раввин не понимал по-польски, переводчиком выступил его сосед. Графиня пообещала раввину восемнадцать злотых на свечи для синагоги и помощь беднякам. Реб Менахем-Мендл велел сказать помещице, что всё в руке Божией, но он, раввин, будет молиться.