Помнишь, земля Смоленская... - страница 4
Был еще день, жаркое ташкентское солнце расплавило асфальт перрона, и ноги ступали будто по мягкому войлоку.
Когда весь комсостав собрался в штабном вагоне, паровоз дал три коротких гудка, заскрипели тормоза, и поезд медленно стронулся с места.
По перрону рядом с ним бежали люди, кричали вслед уезжающим бойцам:
— Громите фашистов!
— Гоните врага прочь с нашей земли!
— Накормите бандитов досыта горячим свинцом!
— Возвращайтесь с победой, ребята!
В этих напутствиях, рвущихся из глубин сердец, звучала вера в силу, мужество, несгибаемость советских бойцов. А на щеках женщин, которых Мутул видел через окно вагона, блестели слезы. У него самого щипало глаза…
В окне вагона проплыл столб с репродуктором. Рядом все играли дети. Губы Мутула тронула невольная улыбка. Он мысленно сравнил ребятишек с беззаботными воробьями… Что ж, родные, живите себе и впредь без забот. А мы защитим вас от всяких напастей.
На совещании в штабе полка командиры узнали от Миронова, что их эшелон взял направление на Москву.
Когда километрах в десяти от Ташкента поезд остановился, командиры и политработники разошлись по своим вагонам.
И снова — дорога. Равномерно стучали колеса, и в их перестуке Мутулу слышалось: «На — фронт!», «На — фронт!».
Вернувшись в вагон, Хониев достал из планшета блокнот, чтобы по выработавшейся привычке занести туда впечатления дня. На глаза ему попалась вложенная в блокнот фотокарточка старшего брата, Лиджи. Мутул был младше его всего на два года, но Лиджи уже успел понюхать пороха. До 1937 года он работал в труппе Калмыцкого драматического театра, потом его призвали в армию. Он участвовал в боях на Халхин-Голе, а сейчас в звании младшего лейтенанта проходил службу в Выборге, в Ленинградском военном округе.
И в эти минуты, наверно, уже сражался с фашистами. Округ-то был пограничный…
Не сбыться, значит, их мечте… Мутул и Лиджи часто писали друг другу письма и договорились, что в 1942 году обратятся к Наркому обороны с просьбой — разрешить им службу в одной части.
Братья с детства были неразлучны, делили между собой нужду и лишения — времена тогда были суровые, тяжкие. Вместе они поднимались на ноги (Мутула тянул за собой Лиджи), вместе делали первые шаги в самостоятельной жизни, ухватившись, как говорят калмыки, за подол знаний… Дело в том, что оба они занимались в Калмыцком техникуме искусств имени Г. Бройдо[2], открывшемся в Астрахани.
Сидя на тряских вагонных нарах, Мутул думал о брате…
Лиджи до техникума нигде не учился. Но когда в Калмыкии развернулась борьба за ликвидацию неграмотности, его научили читать и писать. Парень он оказался способный, все схватывал на лету, и, чем больше узнавал, тем больше ему хотелось знать.
И вот однажды осенью, поработав утром в степи (он поднимал зябь), Лиджи распряг быков, пустил их гулять на воле, а сам вышел на дорогу, остановил попутную телегу, доехал на ней до Черного Яра, а там пересел на пароход, идущий в Астрахань. В Астрахани Лиджи поступил в техникум.
При поступлении один из преподавателей спросил его:
— Паренек, а где ты до этого учился?
Лиджи усмехнулся:
— Я был погонщиком быков. Считайте, что учился — у жизни…
В хотоне[3] исчезновение Лиджи вызвало переполох. Отец вместе со своими односельчанами три недели искал пропавшего сына. На конях, на верблюдах, на своих двоих они обшарили все балки, овраги, камышовые заросли, но Лиджи, конечно, нигде не обнаружили. У матери глаза опухли от слез, и в конце третьей недели она слегла: дала себя знать старая хворь — ревматизм.
А Мутула этой же осенью малодербетская[4] ШКМ — школа крестьянской молодежи, которую он окончил, направила тоже в Астрахань в тот же самый техникум, куда уже попал Лиджи. Входя впервые в здание техникума, Мутул нос к носу столкнулся с братом. Ошеломленный неожиданной встречей, он радостно завопил:
— Лиджи!.. Ты, значит, тут?.. Нашелся, нашелся!..
Лиджи обнял младшего братишку, но вид у него был строгий и недовольный.
Вечером в общежитии он принялся отчитывать Мутула:
— Ты зачем сюда приехал? Ах, на актера учиться! Да где ж это видано, чтоб в одной калмыцкой семье было два артиста?.. Чтоб завтра же ноги твоей тут не было!