Помойник - страница 5

— Володя, еще одно. У меня больной ребенок, — напомнила Шура.

— Но он же в основном живет в интернате, — сказал я, чуть было не добавив «для умственно отсталых», но во время прикусил язык.

— На выходные он приезжает к нам. Иногда с ним бывает очень сложно.

— Не представляю даже, как ты со всем этим справляешься. И больной ребенок, и Гера с его характером, и работа диспетчером в ДЕЗе. Нет, ты заслуживаешь памятника.

— Спасибо, но я привыкла.

— В общем, Шура, я тебя прекрасно понимаю. Но сейчас так уж сложились обстоятельства. Мне совсем некуда деваться, — сказал я. Не хотелось стеснять семью моей сестры. Не хотелось доставлять ей лишние хлопоты и беспокойства — у нее была и без того несладкая жизнь. Но другого выхода у меня просто не было.

— Я обещаю, что проживу у вас недолго. Только подлечусь немного. Потом устроюсь на работу и подыщу себе какое-нибудь жилье, — пообещал я.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — кивнула она. — Слушай, ты хорошо помнишь дядю Виктора? Ну, младшего брата нашего отца.

— Как же, помню. Но смутно. По-моему, долговязый такой мужик, с луженой глоткой и косматыми бровями. Изредка он приезжал к нам. Обычно они закрывались с отцом на кухне, сидели там и выпивали. После скандалили до хрипоты, но быстро мирились и снова выпивали.

— Верно, — подтвердила Шура. — Между ними всегда были сложные отношения. Они почему-то никак не могли найти общий язык. Что-то у них там тянулось из далекого прошлого.

— Меня это не особенно трогало.

— Да и меня. Дядя Виктор работал зоотехником на птицеферме в одном подмосковном поселке. Пока эту птицеферму не разогнали. Значит, полгода назад он умер.

— Жалко. Очень жалко, — заметил я. — Но, кажется, ты мне об этом говорила по телефону.

Молодая женщина в пестром халате у окна закурила вторую сигарету, сняла темные очки и бросила взгляд в нашу сторону. Я приветливо ей кивнул. В ответ она улыбнулась. Но из-за разбитой губы улыбка у женщины получилась кривая и однобокая. Как у гестаповца из старого советского кинофильма, допрашивающего пойманного партизана.

— Стало быть, дядя Виктор умер и отписал мне свое наследство. Правильнее сказать, нам двоим. Поскольку никаких других родственников у него не осталось. Все его наследство — это двухкомнатная квартира в доме городского типа в поселке Вихляево. Само собой, с обстановкой.

— Я и не знал.

— Володя, я ж тебе рассказывала о его наследстве еще осенью, — упрекнула меня Шура.

— Разве? Что-то не помню, — пожал я плечами. Возможно, она действительно мне рассказывала, но я не придал этому никакого значения. Что ж, бывает.

— Сначала я подумала: зачем нам сдалась эта его квартира? Был хотя бы деревянный домик — тогда куда еще ни шло. Приезжали бы отдыхать летом. А то квартира в поселке — ни туда, ни сюда. Но потом решила: вдруг когда-нибудь пригодится? Чего добру пропадать? Опять же, продать можно. Как твое мнение?

— Точно, вдруг пригодится, — согласился я. — Но лучше бы дядя оставил нам квартиру в Москве.

— Оно конечно, гораздо лучше. В общем, начала я оформлять наследство. Ты не представляешь, как это сложно у нас с нашими бюрократами. Нужно собрать целую кучу документов и ходить с ней по разным кабинетам. А у них, у чиновников, то огромные очереди, то неприемные дни, то они уехали куда-нибудь. Я все нервы себе истрепала, даже аппетит потеряла. Не говорю уж о том, что на каждом шагу приходилось давать взятки. Но куда без них?

— Большие?

— Это — как посчитать, — ответила она и, помолчав, добавила: — Извини меня, Володя, я все записала на себя. Понимаешь, чтобы было меньше волокиты.

— Записала, так записала. Я не в претензии.

— Ну и отлично. Ну так вот, у нас с Герой есть к тебе предложение. Может, после больницы ты поедешь жить в тот поселок? Чего нам всем ютиться в одной квартире? К тому же ты человек молодой. Вероятно, пожелаешь жить с какой-нибудь девушкой.

— Зачем загадывать раньше времени? — смутился я. — Подожду я пока с девушками.

— Ой, не зарекайся. Это ж вполне естественно, и я не намерена тебе мешать. Но как мы в этом случае вообще уместимся в нашей малогабаритной квартире?