Попадалово - страница 24
- Петрович, мы уже неделю знакомы, а ты о себе ничего не рассказывал. Я даже не знаю с кем, если что умирать придется.
- Да что тут рассказывать, родился я в 1893 году. Жил с родителями, отец офицер, больших чинов не заслужил, я его и не помню совсем. Когда мне двенадцать исполнилось, погиб он в Порт-Артуре. Так и жили у деда, а когда мне исполнилось двенадцать, отдали в кадетский корпус. Семь лет я там проучился, и дед меня пристроил в Военное училище. Там еще два года учился, закончил по 1-му разряду. В звании подпоручика поехал к войскам. Доехал в октябре 1914 года. Первая мировая уже катилась своим чередом. Первые сражения мы проигрывали. Вакантных мест было много, меня сразу взяли в оборот, дав под команду полуроту у капитана Сургина. Каждый день происходили мелкие стычки, в ходе одной из которых убило наших поручика и штабс-капитана. В ноябре капитан погиб. Так и воевал, наступление, отступление, через четыре месяца по военному стажу получил поручика. Из-за отсутствия более старших офицеров командовал ротой. Потом меня ранили, выздоровел, вернулся. Немного времени прошло, стал капитаном. Опять ранение и обратно на фронт. Доехать не успел до передовой, как принял участие в Брусиловском прорыве. А потом агония, вместо патронов вагоны с наградными крестами, вместо пайка победные реляции. Тогда, мы потеряли умершими от болезней, больше чем от немецких пуль. А так, и вспоминать не хочется. За ту компанию я получил свой крест. А что потом началось и не поймешь, люди с фронта бегут, есть нечего, вши только строем по окопам не ходят, смены нет. А в феврале 1917 года царя сместили. Как сейчас помню, радовались все, скоро войне конец. Только не получилось. Стали приезжать какие-то гражданские деятели, студенты с грозными бумагами и приказами о назначении на должность командиров рот, батальонов. От них солдаты шарахались как от огня, попадет такой гражданин командир в твою роту покомандовать, так при обстреле в штыки поднимет, и нет роты. Солдаты офицеров стреляют, бегут в тыл. От полка вообще рота осталась. Тут представитель временного правительства приехал, узнал, что я, капитан, на полковничьей должности и через месяц патент на подполковника прислал. Так и дожил до октября 1917 года. Потом...
Фронт развалился полностью, ушел Петрович домой, а дома уже нет. По дороге пагоны спрятал и никому не показывал. А в 1918 году Троцкий решил руками поводить, немцам дорогу к Москве и Питеру открыл. Ленин тут не помог, за этот косяк его через неделю расстреляли и не понадобились добрые дяденьки с ледорубом. Остановить сынов Германии как-то было надо, правительство решило привлечь к этому делу добровольцев. Офицеры прикинули, Родина одна на всех, уже четыре года с Германией воюют, взвесили все за и против, послали подальше воззвания помогать извечным врагам в уничтожении оплота революции и пошли бить захватчиков. Носов тоже примкнул к Красной Армии. А что, дело привычное, не со своим народом воевать, а с интервентами. Но не доверяли ему, больше роты не давали. В этом мире Белого Движения почти не было, но желающих отхапать кусок страны нашлось, хоть отбавляй. То англичане придут, то японцы, то опять англичане, позвав французов за компанию. То поляки решат приграничный район себе отстричь. Но к 1920 году все успокоилось. Петровичу стали доверять, да и куда деваться, если все командиры за редким исключением из бывших, поручили, как и раньше командовать полком. После победы, объявили демобилизацию рабочих и крестьян, желающие могли остаться служить дальше. После роспуска армии у Петровича осталось с десяток бойцов. Тут ему и предложили заняться защитой мирного населения внутри страны. Тогда бандитов развелось немеряно, надо было целые подразделения на их уничтожения кидать. Носов и вызвался добровольцем, четыре года искал, уничтожал. Сменив фуражку на казачью папаху, четыре года он носился по стране, уничтожая банды и отряды анархистов. В 1923 году поляки решили повторить рейд Лжедмитрия. С ноября побренчали оружием и в январе 1924 перешли границу. Пройти смогли они от силы пять километров вглубь страны. Только ничего у них не получилось. Когда уже генералы у панов ручки от счастья потирали, им так врезали, что остановиться смогли уже далеко за граничными столбами. Удара не рассчитали, размахнулись сильно. Костяк то армии составляли ветераны первой мировой.