Попадалово. Том 1. Том 2 - страница 7

А жизнь с самого начала была не сахар. Ибо при родах умерла мать. Досадно и грустно… было бы, если бы не тотальное безразличие. Ну да, смерть человека — это конечно плохо. Но я совершенно не знал эту женщину, да и не ощущал к ней никаких чувств. Она моя биологическая мать, по сути, но моя настоящая находится в другом мире и только ей отдано моё сыновье сердце.

Поблизости в это время находилась лишь какая-то бабка, да чёрный облезлый котяра. Никаким отцом и не пахло. Не появился он и потом. Тоже был мёртв. Как я потом узнал от бабки, от моей родной, кстати, бабки, отец отправился поучаствовать в какой-то военной заварушке, и не вернулся.

Да. Мои родители были обычными горожанами, а значит… Отныне и я такой же. Без богатой родословной и прочих плюх, какие есть у именитых родов. Впрочем, чего другого было ожидать?

Что мы имеем на данный момент? Я — бедный простолюдин, у которого нет ни отца, ни матери. Обитаю в грязном городке, от которого так и веет неблагополучием. Единственный живой родственник — бабка-торговка, что с утра до ночи пропадает на рынке. Мой единственный друг — блохастый мурлыхан.

А тем временем кино продолжает идти и не собирается сбавлять обороты. Я бегаю по улицам и забавляюсь с остальными детьми. Ничего интересного.

Я пока что не властен над своим новым телом, я всего лишь зритель. Вот и зрю. Год, два, три, четыре — пролетают за несколько минут. Вот и двенадцатый день рождения подоспел. Ой. Уже четырнадцатый. Пятнадцатый…

"Да хватит уже! Всё! Достаточно! А-А-А-А-А-А! Когда чёртова рулетка остановится?"

Кнопка "стоп" нажалась, когда мне было…

Свинорылая мразь

Семнадцать лет! Какой прекрасный возраст… Ведь лучше и не придумаешь. Ты и не стар, но уже и не так молод. Всё только впереди, а позади скучное детство.

Тело… у меня есть тело. Настоящее, живое. Внутри меня стучит сердце и кровь циркулирует по венам. Как хорошо, всё-таки, быть не мёртвым. Я тяжёлый, у меня есть кости и мясо; уши, рот, и нос, через который я вдыхаю кислород.

Звук захлопнувшейся двери выводит из полусонного состояния. Видимо, бабка ушла на рынок, а это значит, что теперь я остался совершенно один. Глаза через силу, но удаётся открыть самостоятельно, хотя так и хотелось попросить кого-то "поднимите мне веки…!" Солнца (или чё это светит?) назойливые лучи щекотали лицо и не давали сообразить, что происходит вокруг. С улицы доносился шум — детские крики вперемешку с ржанием коней. Казалось, что вся эта вакханалия располагается в моей комнате.

"Так, а что за сюрприз он мне обещал…? Ни черта не наблюдаю"

Когда я отмахнулся от яростного светила, то заметил, как в воздухе надо мною висела одна единственная цифра — "1".

"Эт чо?"

Полупрозрачная, еле заметная, но определённо настоящая. Она не была написана на стене, не свисала с потолка на какой-нибудь нитке, нет. Я вертел головой и под разными углами разглядывал её. "В чём секрет?"

Поднялся с кровати и встал прямо под ней. Теперь цифра изменила наклон и смотрела на меня. Я отошёл в противоположную сторону, но она снова повернулась ко мне. Вышел в коридор, спрятался за стенкой и стал ждать. "Ух, сука, если ты всё ещё там…"

Я пригнулся к полу, чтобы аккуратно выглянуть снизу проёма. Когда вытащил голову, то увидел её на том же месте. "Ну всё, тебе пиз…"

Стремглав выпрямился и мощным рывком кинулся к злополучной единице. Я рассчитал силы и оттолкнулся от пола в метре от неё. Когда руке оставался буквально сантиметр, чтобы покарать маньячку, она исчезла.

"Каво?"

В полнейшем смятении я стоял в центре комнаты в одних лишь трусах и чесал затылок. В голову не приходило никаких разумных аргументов. Я пытался сопоставить факты и ни к чему не мог прийти. "Может, это тот самый сюрприз от моего дружка бога?" — мысль хорошая, конечно, но в чём смысл такого сюрприза?

"Единица… Может это какой-то намёк? Хотя нет, тогда бы вместо неё был ноль"

Не понимая, что мне делать с этой информацией, я развернулся и хотел было пойти осмотреться, как заметил две пары глаз, что пристально смотрели на меня. Две бабки: одна из них моя, а вторая, судя по всему, её подруга. Они стояли в коридоре, держа в руках корзинки с хлебом и неотрывно пялились на мои белые трусы.