Попаданка для ректора. От ненависти до любви - страница 52

— Снимай!

Это была последнее мое слово. Я знал, что если женщина не снимет сама, то я пойду другим способом. Долгим, болезненным, но петлю с шеи Евы сниму любой ценой.

Женщина хрипит и улыбается.

— Нет! Нет! Нет! Мучайся, что не смог её спасти!

Наверное, она прочитала в моих глазах смертельный приговор, ей в любом случае не жить. Поэтому она решила поиздеваться надо мной.

Рука сжала горло. Послышался хруст. Все!

Теперь мне нужна её кровь, много крови. И если не хватит, пойду за Азаром. На запястьях надрезаю кожу, подношу их к шее Евы.

Стараюсь на бледную девушку не смотреть. Уговариваю себя, что еще можно успеть. Еще можно все исправить.

Петля забирает в себя кровь, становится красной. Её теперь можно ощутить, потрогать. Но еще не снять. Конец веревки привязываю к рукам бывшего профессора и делаю еще несколько порезов. Сам сажусь рядом с Евой и жду момента, когда можно будет разорвать удавку.

В пещеру кто-то зашел, но я рыкнул так, что с той стороны быстро попятились обратно. Если все получиться, а получиться должно, то дар моей пары начнет искать подпитку. А мне не хотелось бы, что бы все городские маги полегли здесь. Вот Азара в качестве еды используем.

Делаю приказ Курту, благо успел заметить, что парень не оставил сестру и тоже сражался с ящерами. И так как он мой студент, то на все время обучения у нас с ним есть связь. Бывшего помощника ведет сам некромант.

— Выйди, она тебя выпьет, — он понимает. Сейчас девушка в таком состоянии, что контролировать ничего не сможет, и другим скажи, чтобы не заходили.

— Если нужно, я готов…

— Я сам, иди…

Мы поняли друг друга без слов.

Азар в путал кулем свалился мне в ноги. И вот петля на шее Евы наконец-то приобретает бардовый цвет. Одним движение разрываю удавку. Проверяю состояние девушки. Искры жизни чуть сверкают.

Что ж, раз она меня приняла в качестве пары, то я могу вполне разделить свою жизнь с ней. Тем более, вампиры живут дольше человеческих магов.

Притягиваю голову девушки к себе, замечаю оставшийся на шее шрам. Ничего, будем скрывать его под украшениями. Делаю маленький надрез у себя на запястье, подношу кровь к приоткрытым губам. И как только первые капли попадают на бледные губы, произношу старое фамильное заклинание.

Тело девушки выгибается, она сама припадает к моей руке и жадно пьет. А вместе с этим вытягивает из меня и Азара силу. Вытягивает быстро, мощно, болезненно. Бывший помощник хрипит на полу, дергается. Я же держусь. Во мне силы было больше.

В какой-то момент брат Одье замирает. И я чувствую первые признаки магического истощения: голова кружится, во рту стальной привкус, руки стали заметно дергаться. И все оборвалось. Резко и быстро.

Приоткрываю глаза и смотрю на девушку. Она осторожно гладит меня по лицу, чуть улыбается и засыпает.

Она меня не выпила? Нет. Надеюсь там, а стенами пещеры тоже все целы.

Приподнимаю Еву, несу к выходу. Там нас ждет её отец, который быстро забирает дочь и приступает к лечению. Целитель за считанные минуты залечивает многочисленные раны на теле, а вот шрам убрать не удалось, как я и предполагал.

Маги и ищейка остаются, а мы идеек к матери Евы, чтобы переместиться домой. Больше нам в горах делать нечего. Остальная работа полностью на плечах магов.

Уже в поместье семьи Евы и Курта выдыхаю с облегчением. Все получилось. Все живы и относительно здоровы. Благодарю за помощь и сразу же прошу руки дочери. Родители девушки улыбаются, и мне не отказывают. Всё, остальное будем решать потом, сейчас отдых.

Потянувшись, открыла глаза. Замечательный день, замечательное настроение. И великолепное самочувствие. Осмотревшись, поняла, что нахожусь в своей комнате. Ох! Все закончилось. И закончилось хорошо.

Подскочила с кровати и направилась к зеркалу. Шея была перевязана тонкой материей. Быстро сняла её и застыла. Да, шрам казался почти на самом видном месте. Ходить мне теперь с высоким горлом или прятать это уродство за шарфами. Но главное, что я жива и здорова. Только цвет глаз стал темнее что ли. Надеюсь, Курт к моему выздоровлению руки не приложил? Присмотрелась еще раз к себе, вроде ничего не изменилось, кроме глаз.