Попутчик - страница 15

Однажды, пресытившись, он увидел, что не очень-то преуспел в погоне за призрачным и недосягаемым счастьем. Его окружали такие же голодные до развлечений смертные, и он ничем не выделялся из толпы. Это его деньги они присваивали себе, когда ему не везло в казино. Это с его женщинами они спали, когда он их оставлял. И это ему на смену придут более молодые и хваткие, чтобы забрать то, что осталось. Смешными выглядели попытки снизить количество выходных костюмов до двух, проводить отпуск в провинции, обегая стороной Майами, чтобы быть не таким как все. Недостаточно было и сочинять нечто, от чего у обывателя сводило скулы от тоски.

Вот тогда и возникло полное новых надежд слово «Голливуд». Успех в киноимперии означал для соискателя прорыв в верхушку элиты общества. Но элита жестоко посмеялась над неудачником.

Едва ли можно было назвать результат, который он получил, ожидаемым, когда собирались вещи и приводились в порядок необходимые записи, и когда он вскрывал изнутри скорлупу общества столицы, кино и развлечений.

«Быть может, вы в душе совсем неплохой человек, — сказал ему один маститый голливудский режиссер, — но вы пишете плохие книги. Ваши герои слишком мягкотелы, я подчеркиваю слишком. Оглядитесь вокруг — мир выглядит гораздо жестче и наш хищный кинематограф требует более суровых жертвоприношений, чем ваши жалкие опусы. Я не смогу заставить зрителя поверить в пасторали, вымученные из пальца».

Это говорила авторитетная знаменитость, и именно ей принадлежало приоритетное право выносить приговор. С легкой руки голливудского бонзы он превратился в двойника актера, игравшего репликантов.

Прищурившись, он уставился на Райтера и спросил: «Вам никто не говорил, что вы похожи на Рутгера Хауэра? Если вы так любите кино, почему бы вам не пойти в трюкачи? Вы могли бы с успехом его дублировать».

Так Райтер узнал о себе все, но не только. Погуляв по дорогим улицам Калифорнийского побережья, он увидел Голливуд с совершенно иной стороны. Его окружали люди-куклы. Живые биороботы с лицами-масками на все случаи жизни. Репликанты, пришедшие в этот мир, чтобы получить свой дорогостоящий кайф.

Вскоре ему представилась возможность убедиться в справедливости слов режиссера. Мир действительно был жесток.

Райтер собирался покинуть Калифорнию. Карьера трюкача его не прельщала, и деньги, отложенные на поездку, подходили к концу. В последний раз он отправился на прогулку по предместью Лос-Анджелеса с легким чемоданчиком в руке, чтобы набраться впечатлений до отхода вечернего поезда.

На улицах не было ни души. Район был погружен в полутьму, разрезаемую изредка светом рекламных огней. Неожиданно из-за поворота выскочила дорогая машина и на полном ходу врубилась в одну из витрин. На глазах Райтера творилось невероятное — с заднего сиденья выскочила черная тень и, швырнув на мостовую какой-то предмет, бросилась наутек. Ни секунды не мешкая, он подбежал посмотреть, что случилось. Распахнув дверь водительской кабины, он едва успел подхватить тело шофера, из горла которого хлестала кровь. Другой труп в машине ткнулся головой в приборный щиток. Предмет, брошенный на дорогу, был ножом какой-то причудливой формы. Подобрав его, Райтер совершил непростительную ошибку, о которой долго потом сожалел. Подоспевшая тотчас полиция так его и застала: перепачканного в крови, сжимающего в руках холодное оружие.

По иронии судьбы один из убитых оказался тем самым режиссером, который так любил жестокость. В чемоданчике Райтера нашлись золоченые визитки убитого бонзы. Свидетели вспомнили визит сценариста-неудачника к нему в кабинет. Машина правосудия завертелась на всю катушку, перемалывая человеческую судьбу. Два года.

Два года в тюрьме — много это или мало? Два года напряженного ожидания, когда тебя усадят на электрический стул или задушат в газовой камере. Два года надежды, что дело будет пересмотрено и перед тобой раскроются двери свободы. Два года унижений и бессонных ночей. Из камеры-одиночки в общую и обратно — в зависимости от того, какой ход имела кассационная жалоба. Едва ли такое можно забыть.