Попытка преступления - страница 2

– Если моего сына посадят , я тебя зарою. Но я не боялась. Мне уже нечего было бояться, всё село гудело, осуждало меня потому, что я была тут чужая, невестка, а пацан – родился и вырос  тут. И все его жалели, а меня ненавидели.  Я не понимала за что?

Самую большую подножку мне подставил тот, кто обещал защищать и беречь, муж. Ходил все дни хмурной, со мной не разговаривал. А когда я попыталась узнать причину, рявкнул.

– Не могла промолчать?  Не изнасиловал же? Опозорила нас на весь посёлок, хоть вешайся…

Мы не стали жить как муж и жена. Он шарахался от меня как от прокажённой. Свекровь плакала, жалела меня, поддерживала, как могла.  Дети стали тоже сторониться меня. А может мне это , просто, казалось? Не знаю.

Точку в моей бабьей судьбе , жирную, как тавро, поставил участковый. Пришёл к нам днём, когда дома я была одна. Отдал  моё заявление и сказал.

– Я не дал ход твоему заявлению потому, что была только попытка изнасилования. Да, и то из твоих слов.  Нет изнасилования , нет преступления.  Всё забудь. Другие бабы мечтают, чтобы их молодой трахнул. А ты подняла бурю в стакане, дурочка.  И ушёл.

Я сломалась. Депрессия, перестала спать, есть. На работу ходила, как робот. Там ничего не знали о моём горе. И слава Богу. Начались бы осуждения или, ещё хуже, – сочувствия.  В таком состоянии я прожила полгода. Потом, однажды вечером, когда все были дома, позвала свекровь и при ней сказала.

– Я ухожу из этого дома, подаю на развод.  Дети сами решат с кем им оставаться – с отцом и бабушкой или со мной. Что из вещей вы можете мне дать?  Мне одной нужно – кровать, стол и стул. И мои личные вещи, те, что я покупала сама на свои деньги. Если со мной согласятся уйти дети, то мне, конечно, нужно больше.

Свекровь начала плакать, просить не сиротить детей, всё перемелется , всё наладится.

Только, я  то знала, что ничего не наладится. Во мне что-то умерло. И кто знает, что было бы, если бы не дети. Младший, Миша,  остался со мной сразу, а Сашка переселился ко мне через несколько месяцев. Сейчас он служит в армии. А мы с Мишкой хозяйнуем сами, снимаем квартиру. Я работаю, он учится, занимается лёгкой атлетикой. У нас всё хорошо.  Мама во мне не умерла. А женщина …. Женщины больше во мне нет.  Вот, Галинка, и вся история.

Я слушала и не могла поверить, что такое возможно – из жертвы сделать преступницу, а из преступника жертву.  Если можно понять родителей этого малолетнего «сексуального гиганта», боящихся тюрьмы , то каким негодяем должен был быть участковый? И какими словами можно оправдать мужа? Очевидно, моё молчание затянулось, и Люся снова заговорила.

– Я много думала, почему так случилось со мной? Что в жизни я делала не так, чем прогневила Бога? Наверное, нет ответа на этот вопрос.

– Да, один  нелепый случай перевернул всю твою жизнь. – Согласилась я . – Но ты, Люся, зря на себе крест поставила. Нам с тобой нет ещё и сорока, а ты одета, как семидесятилетняя старуха! Не ухожена, без причёски, без улыбки. Ты решила, что кроме твоего Юрки больше нет мужчин на белом свете?  Есть. Поверь, есть! И холостяки, и  вдовцы, и разведённые. И им нужна рядом родная душа, как и тебе мужское плечо. – Я видела, как Люся шатает опущенной головой  со стороны в сторону, словно не желая слушать. Но я была уверена – ей нужно хорошее «вливание» , чтобы она перестала чувствовать себя жертвой и начала новую жизнь , в которой бы были и радость, и счастье, и любовь. Поэтому продолжила с напором.

– Нет, ты, конечно, можешь положить свою жизнь на алтарь храма "святого Юрия". Можешь посыпать голову пеплом и страдать до конца дней своих. Можешь! Никто не запрещает.  А можешь начать новую жизнь. Забыв обиды. Отпустив с  миром обидчиков.   В любом случае  знай, я всегда рядом. Вот мой адрес и номер телефона. Захочешь прийти или позвонить , в любое время дня и ночи – добро пожаловать.  Сегодня  пятница?  Если не захочешь прийти  или позвонить, я буду каждую пятницу ждать тебя на обед в «Карасике». И не для того, чтобы сопли тебе вытирать, а чтобы обсудить новую причёску, юбку или кавалера! Поняла?