Порабощение - страница 8
– О ком ты сейчас говоришь? – спросила Маль, уже теряя нить рассуждений.
– О нас и о тех, кто стоит во главе Корпорации. Я не знаю, сколько их. Не знаю их имен. Ты сама что-нибудь о них слышала?
– Куда уж мне…
– И я о том же. Никто ни о чем не задумывается. Они ослепили нас жаждой, подчинили себе, и никто уже не находит сил думать о большом, когда вся голова занята маленьким.
Маль немного помолчала, переваривая эти слова. Син была во всем права, но она не могла прийти к таким выводам самостоятельно. Она явно от кого-то набралась таких идей.
– В городе есть повстанческое движение? – наугад спросила она, рассчитывая, что Син попадется.
– Какое повстанческое движение? Эти слова из нашего славного прошлого, умершего вместе с нормальной водой и нашими прабабушками.
– Но кто-то же должен думать так же, как и ты.
Син горько рассмеялась:
– Нет. Может, только Фиц.
– Спекулянтишка? И что, он покупает у вас воду и раздает ее бедным? Куда он ее отправляет? Продает втридорога другим или просто работает на кого-то покрупнее. Все мы на поводках, Син.
– Может, и так. Но как можно жить, не думая ни о чем? Как ты сама можешь быть такой бездумной? Я считаю, что твоей дочери повезло не пройти последний тест. Мы проработали бок о бок три года, и я думаю, что ты хорошая девушка. Не сплетница, не доносчица. Словом, нормальная, но при этом идиотка.
– Я идиотка? – Маль расхохоталась, прикрыв рот рукой.
– Да, – просто подтвердила Син. – Ты не думала о том, что твоя дочь могла бы пропасть и никогда не вернуться? Что делают с такими, как она? Что будет с теми, кто пройдет до конца?
– Они не будут жить в этом дерьме.
– Да ну? – Син расправила плечи и потерла шею, словно пытаясь сосредоточиться. – Твоя Хельга была в третьем классе. До нее было еще два. Двадцать пять и сорок пять лет назад. Каждый по две с половиной тысячи отмеченных. И где же они?
– Стали теми самыми «ими», которых ты так ненавидишь.
– Неужто их так много? Почему из пяти тысяч человек еще никто никого не видел? И куда делись их дети? Они ведь тоже должны были как-то размножаться. По меньшей мере, их должно быть семь или восемь тысяч. Где они? Кто их видел?
– Никто их никогда не видел, – признала Маль, начиная злиться от того, что Син говорила правду, на которую было нечего ответить.
– То-то и оно. Те, кто стоит во главе города и Корпорации, используют их для каких-то своих нужд.
Маль потерла лоб и опустила голову.
– Слишком много вопросов и предположений за один вечер. Пожалей меня, я ведь получаю все это разом, а не постепенно, как ты. Меня уже подташнивает.
– Ладно. Да и есть ли смысл от таких разговоров? Пустое. Ничего не изменится. Нам завязали не только руки, но еще и глаза.
После той ночи Маль надолго ушла в раздумья. Ее волновала судьба дочери, поскольку с ее собственной жизнью, очевидно, все было уже решено.
С тех пор она стала иначе смотреть на все, происходившее вокруг. Замечая в столовой избитую женщину, она ощущала как в ней растет отвращение к тем, кого Син называла «они». Голодные грязные дети, потерявшие человеческий облик мужчины – несчастные люди окружали ее повсюду. Город кишел теми, кого было уже не спасти. Искалеченными были все – если не телом, то душой. И на месте каждого из них могла бы оказаться Хельга. А все потому, что никто просто ни о чем не думал и не желал задумываться. Почему люди жили одним днем, не помышляя о будущем? Почему продолжали рожать детей, несмотря на то, что сами были почти нищими и никому не нужными?
Она сжимала зубы так, что начинало ломить виски, и усилием воли останавливала эти кислотные мысли, но стоило ей выйти на задний двор, чтобы выбросить мусор, как ее взгляд падал на кого-нибудь из спекулянтов. Иногда она видела тех, кто приносил им воду. Почти все они были теми, кто грабил и убивал таких же, как она – простых работниц Корпорации. На мужчин нападали реже, но они почти всегда отказывались отдавать свою воду, и поэтому их чаще убивали. Люди не только не хотели жить лучше – они поедали друг друга, отнимая жизни и усугубляя свое положение. Этот кошмар не имел ни конца, ни начала.