Порезы - страница 11
- Я, например считаю, - сказал Рональд, - что вы должны уделять больше времени на разборку структур предложения, чем на чтение произведений Шекспира. Литературу лучше оставить для колледжа.
- Мне кажется, что как ты ни протестуй, такого не произойдет никогда, - заявила Эмили Жан, улыбнувшись Рональду и приподняв брови. Ее Грузинская манера говорить, слегка растягивая слова, всегда навевала на Яна какую-то грусть. Она невольно напоминала ему стареющую Скарлетт О'Хару, не желающую мириться с фактом старения и перекрасившуюся из-за этого в ярко-огненный цвет.
- Как шестнадцатилетний ребенок, - спросил Рональд Хелен, - может понять смысл фразы "жить в гнилом поту засаленной постели, варясь в разврате, нежась и любясь на куче грязи"[3]?
- Изумительно! - Выпалила Эмили Жан. - Вы наизусть знаете Шекспира, мистер Харви.
- Издержки профессии, - сказал он ей и подмигнул.
Эмили Жан рассмеялась.
- А вы знаете, что я как-то исполняла роль Линды Ломан в Уилширском театре? У меня до сих пор слезы наворачиваются на глаза, когда я слышу что-либо о похоронах Уилли. Это так печально...
- Так ты считаешь, - прервала ее Хелен, окинув Рональда косым взглядом, - что мы должны полностью отказаться от преподавания литературы?
На какое-то мгновение Эмили Жан застыла с обиженным выражением лица, а затем, странно улыбнувшись, медленно направилась в сторону задней двери.
- Ну, возможно, не полностью, - сказал Рональд. - Тем не менее, программу можно изменить в лучшую сторону, убрав из нее литературу, больше подходящую для студентов.
- Прошу меня извинить, - сказал Ян, и, не дожидаясь ответа, отошел к задней двери, открыл ее и вышел в освещенный внутренний дворик.
Находящийся слева от него стол для пикников был загроможден бумажными пакетами, одноразовыми ложками и стопками пластиковых бокалов. Среди всего этого хлама стояли бутылки с ликерами и коктейлями, банки из-под майонеза и кувшины с напитками домашнего приготовления. На бетонном полу стоял контейнер со льдом.
Возле него, на коленях стояла Эмили Жан, и, прижимая к груди пластиковый бокал, возилась с замком. Ян наблюдал за тем, как он поставила бокал на стол. Белая блузка в этот момент натянулась на ее спине так, что сквозь ее ткань проступили тоненькие бретельки лифчика и костяшки позвоночника. Она казалась невероятно хрупкой. Он положил руку ей на плечо.
- Позвольте мне помочь вам, - сказал он.
- О, спасибо, мистер Коллинз.
- Не за что. - Он открыл контейнер со льдом.- Сколько вам нужно?
- Думаю, что вполне хватит трех кубиков.
Он бросил три кубика льда в ее пластиковый бокал и закрыл крышку контейнера.
Они встали. Кроме них во дворике никого не было.
- Могу я приготовить вам коктейль? - Спросил Ян.
- Спасибо за предложение, мистер Коллинз, но я уже сделала свой выбор. - Она постучала ногтем по крышке наполовину пустой банки из-под майонеза. - Мое любимое домашнее мартини. Думаю, что могу позволить себе еще небольшую капельку. Я сегодня очень непослушная девочка, верно? Или нет?
- О да, я не могу этого отрицать, - ответил ей Ян, наполняя свой бокал водкой, в то время, как она отвинчивала крышку банки.
- Я и в самом деле не должна бы этого делать. Джин для меня - маленький грех, но зато реальное утешение. Такому человеку, преисполненному талантом и энергией, как вы, мистер Коллинз, это может показаться немного странным, но я преподаю уже в течении двадцати восьми лет, и понимаю, что потратила всю свою жизнь зря.
Гордый и одновременно несчастный взгляд ее глаз отбил в Яне всякое желание говорить что-либо поперек ее слов.
- Я могла бы сделать так много вещей. Могла бы остаться на сцене. Могла бы начать писать книги. Может быть, подалась бы в бизнес. Так много вещей, так много возможностей... Все брошено, все потеряно.
- Педагогика - не самое плохое занятие, - сказал Ян.
- Как банально бы не прозвучала эта аналогия, мистер Коллинз, но посвятить свою жизнь преподаванию, это все равно, что кататься на одном и том-же аттракционе в огромном парке развлечений. Учитель взбирается на лошадку и катит на ней по кругу, раз за разом, из года в год. Каллиопа