Порочные наслаждения - страница 6
Издав протяжный и низкий рев, вокалист толкнулся вовнутрь. Был какой-то намек на боль, я не восстановилась после того, как он украл мою девственность прошлой ночью. Но, как и тогда, острую боль приглушило мое отчаянное скользкое желание. Дрезден владел моими чувствами.
И, черт, я хотела этого.
Перевозбуждение охватило мой разум. Оно укоренялось, окутывая мои ребра, мой живот, оставляя следы в моей густой крови. Она была сплошной жидкой страстью. Один вздох, и я полностью приняла его толстый член. Не было никакой возможности освободиться от Дрездена.
Горячее цветное пятно ослепило меня. Звук моего крика достиг мой слух, подводя мое напряжение к самому пику.
А потом голос Дрездена ворвался в мое сознание. Это был его несдержанные, прерывистые стоны.
Именно это подвело меня к самому краю блаженства.
Я чувствовала, как вскипел жар, прежде чем он ударил по мне. Дрезден сжал мои бедра, крепко удерживая меня, пока сам вбивался в мою изнывающую киску. Это было подобно молнии, для меня это было так стремительно. Я никогда не кончала так до этого, ни от своих ласк, ни от каких-то других.
Захныкав от огромного удовольствия, я закричала громче, когда Дрез неожиданно покинул меня. Мои мышцы цеплялись за него, пытаясь удержать его внутри, но он был очень силен. Своим затуманенным разумом я не могла понять, почему он оставил меня.
Горячее липкое семя излилось на мой живот. Возвышаясь надо мной, Дрезден рычал во время своего освобождения. Я посмотрела на его член: красный и воспаленный, его кулак плотно обхватывал его над моей кожей. Страх и безумное возбуждение наполнили мое остро реагирующее тело.
Он практически кончил внутри меня. Слишком много мыслей обрушилось на мою голову, отрезвляя меня до конца. Я не должна была позволять, чтобы это произошло, твою мать. Хотела ли я его настолько, чтобы пойти на такой риск?
Конечно же, ответ мне был известен.
Садясь, Дрезден посмотрел мне в глаза. Там не было ни единого проблеска страха. — Ты думаешь, что это было глупо.
Прикусив губу, я киваю. — Это было глупо, Дрезден.
Пока он разглядывал меня серьезным взглядом, я наблюдала за тем, как полуулыбка возвращается на его лицо. — Думаю, что так оно и было. Ты просто … не возражала.
Я что? Я хотела, чтобы он прекратил свои размышления.
Поднявшись, он протянул мне несколько салфеток с маленького прикроватного столика. — В следующий раз я удостоверюсь, чтобы не оказаться без защиты.
Меня накрыло волной чистого адреналина. В следующий раз.
Мне нравилось, как это звучало.
Мы сражались — или может только я одна- в течение двух дней. Я оттесняла всякое заманчивое желание, вызванное Дрезденом. Я работала так усердно, чтобы поддаваться влиянию его голоса, его запаха или его прикосновений.
А теперь как я могла держать свои руки вдали от него.
В лифте мы целовались ничего не стыдясь. Если я считала себя зависимой, то Дрезден был просто одержимым. Словно замораживая, его губы обрушивались на мои, пылающая кровь раскаляла так сильно, что он кусал их. В зеркалах я видела, что моя бледная шея была сплошь красной и фиолетовой. Этот мужчина, этот невозможный человек, он хотел поставить на мне метки от макушки до кончиков пальцев.
Но я желала это. Я хотела, что он заклеймил меня.
Осознание собственного желание струилось внутри меня. Могла я быть в порядке с такими проявлениями необузданной похоти? Весь мир увидит меня, и все будут знать, что я принадлежу Дрездену Гэлифаксу.
Да. Думаю, что с этим у меня все в полном порядке.
Мы вышли из лифта, воздух в холле освежал, наполняя обещаниями прекрасного дня. Черты стоящей под белым светом Бренды, были натянуты как пружина часов.
Дрезден был прав. Ей не понравилось, что мы задержались на двадцать минут.
Направляясь к нам, наш менеджер повернула голову в сторону двери. — Поторопитесь и забирайтесь в автобус, Дрез. — Это было обычным приказом. Посмотрев вверх, я заметила, как Дрезден в ответ пожал плечами. Это было коротким движением, на длинных ногах он вышел из отеля.
— Бренда, — начала я, мои пальцы сжимали гитару. Что я могла еще сказать?
Она избавила меня от всяких попыток что-то сказать. — Мы поговорим в моей машине.