Порох - страница 8

Она пошла за ним, но повернулась обратно и подошла к Джейку. Тот по-прежнему стоял, опустив глаза.

— Джейк, — тихо сказала Илэйн, когда голос к ней наконец вернулся. — Посмотри на меня, Джейк.

Он поднял голову и тогда она отвела руку и влепила ему пощёчину с такой силой, что сама испугалась. Белый отпечаток её ладони отчётливо виднелся на его покрасневшем лице. Раздался изумлённый вздох – и не один. Мальчишки хором ахнули.

Чувствуя, что недостаточно уязвила его самолюбие, Илэйн добавила:

— Ты подвёл меня, Джейк. Не знаю, смогу ли когда-нибудь снова смотреть на тебя как раньше.

А вот тут она явно перегнула. Слова вырвались сами собой. Илэйн неожиданно вспомнилось, как сладостно пахло его горячее дыхание, когда он был младенцем – тот уникальный аромат подслащенной детской смеси… Видеть, как он борется со слезами, было невыносимо, поэтому Илэйн резко повернулась и шагнула в лифт. Двери закрылись за ней и, случайно бросив взгляд на пол, она заметила, что Чарли оставлял за собой кровавые следы.

Она принесла Чарли термобельё и какао, а затем нанесла на его изрезанные ступни заживляющую мазь, пока тот сидел на кушетке в медпункте. У Чарли был жар. Он утверждал, что слышит всё словно через вату, так что она дала ему средство от жара.

— Тебе повезло, что нет обморожения, — заметила она. — А если бы мне пришлось ампутировать тебе палец? Или что-нибудь не менее дорогое твоему сердцу?

— Мне холод не страшен, — улыбнулся он. — Никогда.

Илэйн направила отоскоп ему в правое ухо, внутренний канал был светло-розовым. У мальчишек была врождённая устойчивость к холоду, что не переставало её удивлять, хоть она и знала, что их такими создали. В их ДНК добавили четырёхсотлетние гены потомственных ныряльщиц корейских ама, благодаря чему температура их тела могла падать на десять, а то и на все двадцать градусов, и они могли и дальше работать как ни в чём не бывало. Эта лишь одна из почти трёхсот модификаций, которые претерпела их ДНК, дабы они могли выжить в этом мире. Мальчишки были созданы для жизни на этой планете. Илэйн – нет. Её гены были выведены не в лаборатории, а всего-навсего в искусственной матке производства компании Рене Лакруа. Матка представляла собой протеиновый «шарф», состоящий из клеточных нитей её отца и матери. Можно считать, что её жизнь тоже была результатом некоего эксперимента – неудачного теста на близость и доверие.

Её мальчики – она считала их своими – не были её плотью от плоти. Физически у них с ней не было ничего общего, кроме того, что её кровь, как и их, была инфицирована безвредной бактерией, поглощающей смертельные дозы содержащегося в атмосфере азота. Так же, как и мальчикам, Илэйн приходилось каждые шесть недель вкалывать себе то, что ребята прозвали «воздушной пулей», если ей не хотелось упасть замертво от удушья.

Когда Илэйн проверяла второе ухо Чарли, она положила руку ему на макушку, чтобы придержать голову и почувствовала шишку с запёкшейся кровью. Наклонив его голову вперёд, Илэйн раздвинула волосы, чтобы взглянуть на его рану.

— Как это произошло?

— Влад закрыл окно прямо мне по голове. Придурок он огромный, но неповоротливый. Ещё бы секунда, и я успел пролезть внутрь.

Чарли терпеливо ждал, пока Илэйн проверяла своим отоскопом его слезящиеся бесцветные глаза. Признаков сотрясения не было. Илэйн уже собиралась встать, когда ей вдруг пришла в голову мысль переключить отоскоп в режим ультрафиолетового излучения. Белки его глаз стали зеркально синими. А на внутренней поверхности его глазных яблок виднелось слово «БЕЗДНА».

— Что ты увидела, мама? — спросил он с невозмутимым спокойствием. — Со мной всё в порядке? У меня внутри всё в порядке?

Он не знал, на что она смотрит. Никто из мальчиков не знал, что она видит, когда направляет им в глаза ультрафиолетовую лампу… они не знали про то, что только под действием рассеянного света УФ-лампы были видны их информационные коды. Эти коды менялись время от времени, их были тысячи. Чтобы в них разобраться, нужно было консультироваться со специальной диагностической программой. Но изображение на оптически дисплеях в глазах Чарли всегда оставалось одинаковым и не нуждалось в интерпретации. В них всегда была «БЕЗДНА» - что сейчас, что в тот день, когда Чарли исполнилось полтора года.