Порошок идеологии (сборник) - страница 30

На улице горели фонари. Накрапывал дождь, дул ветер, черные тучи низко нависли над крышами домов. Улица была холодна и пустынна. Ольга двинулась по тротуару вправо.

Некоторое время на улице не было никого. Только темнели подъезды домов и желтели световые щели в закрытых ставнях восточной лавки. Затем издали послышались приближающиеся шаги.

Ферапонт Иванович Филькин подошел к старому дому. Он оглянулся по сторонам и, подкравшись к магазину, сложил руки у глаз и близко приник к светящейся щели в широкой магазинной витрине.

Затаив дыхание, он глядел внутрь, припав лицом к шершавым пахнущим пылью доскам.

Он видел часть магазина — кусок прилавка с полупустыми полками над ним. Магазин был освещен; лампа стояла, наверное, сбоку, длинные тени нескольких фигур скользили по полу и по прилавку. На прилавок легла чья-то рука. Рука была жилистая и белая, совсем не похожая на маленькую загорелую руку Вачнадзе. Рука исчезла, тень двинулась вправо, в поле зрения Филькина мелькнуло небритое лицо Николая.

У сыщика забилось сердце. Николай здесь, он не ошибся, он верно напал на преступное подполье! Не послушными пальцами Филькин расстегнул пальто и нащупал под пиджаком железный панцирь. Панцирь сидел солидно, он закрывал его от живота до шеи. В нем было не очень удобно ходить, но зато ни одна револьверная пуля не пробьет плотной железной поверхности. Филькин чему-то кивнул головой, необычное волнение душило его. Он тихонько отошел в темные ворота дома.

Он ждал.

Одна за другой на улице появились высокие фигуры и исчезли в этих же воротах. Жандармы были в резиновых серых плащах, от них шел легкий звон шпор, бряцанье шашек, острые капюшоны были надвинуты на фуражки. С ними был сутулый городовой. Он взволнованно дергал себя за отвислый ус, он чувствовал себя неловко в компании служащих «его величества отдельного корпуса жандармов».

Филькин вызвал дворника; зевающий дворник, выйдя к этой компании, сразу принял деловой и испуганный вид.

Ферапонт Иванович вынул браунинг. В свете уличного фонаря его ствол блеснул черной и тусклой сталью. Жандармы отстегивали кобуры. Дворник с городовым подошли к двери.

— Если спросят: «Кто?» — скажи: «Телеграмма»!.. — громким топотом сказал Филькин. Он обернулся к жандармам: — Стрелять будут — на пол ложись, залпами отвечай. Оружье держи наготове. Ну!..

Дворник забарабанил в дверь. Внутри была тишина.

— Стучи еще… — прошептал Филькин. — Крепче стучи!.. Не ответят — дверь ломать придется…

Дворник стучал опять.

— Кто там?.. — раздался невнятный голос.

— Т-т-телеграмма!.. — задыхаясь от страха, прошептал дворник. Он сообразил, что стоял первым у двери, и при перестрелке первый же выстрел заденет именно его. — Телеграмма!.. — крикнул он изо всей силы, когда кулак стоящего сзади жандарма с размаху ударил его в бок.

Внутри щелкнул засов. Повернулся ключ. Филькин рванул дверь и отскочил, сжимая браунинг.

В дверях стоял Вачнадзе: босой, в одном белье, держа над головой лампу, оглядывая всех выпуклыми черными глазами. Свет лампы освещал блестящее оружие, белые лица и мокрые плащи жандармов. За Вачнадзе не было никою, перестрелки пока не предвиделось.

Отстранив Вачнадзе плечом, Ферапонт Иванович быстро прошел в комнату. Жандармы теснились за ним.

Комната имела самый мирный вид. Лампа без абажура покачивалась над голым столом. Несколько жирных тарелок было составлено на нем в кучу. Около сбитой постели спал ребенок в люльке. Дверь в магазин была полураскрыта; густая темнота стояла за этой дверью. Филькин вынул и протянул Вачнадзе ордер на обыск.

— Согласно этой бумаге, произведем у вас осмотр!.. — Он обшаривал комнату рысьими глазами. Кроме вас, кто здесь есть?

— Кромэ мэня ныкого… — сказал Вачнадзе. — Одын я, жена к родствэнникам пошла. Позвольтэ, гаспадин начальнык, сапогы надеть, холодно очень…

Он наклонился, надел штиблеты и накинул пиджак. Когда Филькин отвернулся, городовой успокоительно кивнул ему головой.

— Не может быть, чтобы не было никого!.. — сказал Филькин. — А Николай?.. Видел я здесь Николая!

— Ныколая нэт!.. — затряс Вачнадзе головой. — Прогнал Ныколая, давно прогнал. Гаспадын начальник… — он протянул руки к городовому, но городовой теперь упорно смотрел в сторону.