Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - страница 21
– Вы всерьез считаете свой груз лекарствами? – иронически посмотрел на англичанина Адрианов.
– Ну да, лекарства и удобрения. Это же ясно написано в документах: карболовая кислота, селитра, йод, спирт, хлопок.
– Господин капитан, фенола, или, как вы называете его, «карболовой кислоты», который везете, хватит для дезинфекции всей Японии и прилежащих островов лет этак на двадцать. Я артиллерист все-таки и прекрасно могу понять, для чего вашим союзникам требуется такое количество сырья – для получения шимозы и пироксилина. Практически весь ваш груз является военной контрабандой, и корабль ваш будет затоплен.
– Я решительно протестую! Это просто пиратство какое-то! Я…
– Хватит! У нас мало времени. Позже можете протестовать сколько угодно. Моя родина воюет. Воюет с Японией, которой вы везете сырье для производства оружия. Представьте на моем месте вашего соотечественника. Вы в самом деле считаете, что он бы отпустил корабль, который везет то же, что и вы, во вражеский порт? Разговор окончен. Готовьте свой экипаж к пересадке на наш корабль. Йод и спирт мы тоже переправим на «Ангару». Вас и йод мы передадим на ближайший «чистый» корабль, следующий в Японию, а вот спирт будет нашим трофеем, – улыбнулся русский лейтенант.
«Гермес» был потоплен, и «Ангара» без особых приключений, досмотрев еще пять судов по пути во Владивосток (два из них были потоплены), зайдя для затягивания времени и уменьшения боевого азарта японцев аж в сам Петропавловск, благополучно добралась до порта назначения.
«Амур», также пройдя вокруг Японии, потопив по дороге несколько японских джонок, прибыл туда неделей раньше.
Циндао, 20 сентября
«Сердитый» совершенно без приключений к полудню следующего после боя дня пришел в Циндао, германский порт в Китае.
Пока входили в порт, на русских кораблях, интернированных здесь еще в августе, уже узнали об их прибытии. На пирсе, к которому подходил миноносец, размахивала бескозырками толпа соотечественников с «Цесаревича» и миноносцев «Беспощадный», «Бесшумный» и «Бесстрашный», прорвавшихся в германский порт после боя у мыса Шантунг. Встретил Василия капитан второго ранга Максимов, который был старшим среди оставшихся в Циндао русских моряков.
Офицеры пожали друг другу руки, и Василий вкратце изложил события минувших суток. Максимов, по ходу рассказа, все более и более благожелательно смотрел на мичмана.
– Ну, во-первых, мои аплодисменты вам лично, Василий Михайлович, а во-вторых – огромная благодарность за добрые вести, каковых мы давно не слышали. Что у вас с планами? Спускаете флаг и присоединяетесь к нам или…
– Или. Сейчас постараюсь поскорее отбить телеграммы в Мукден и в Петербург, загрузиться углем и скорее на юг. Если, конечно, к этому времени не появятся японцы. «Сердитый» вполне боеспособен, на ходу. Постараемся дойти хотя бы до Сайгона – а там или навстречу балтийцам, или хотя бы в союзническом[5] порту интернироваться, а то мало ли как еще в Европе политика повернется.
– Еще раз браво! Полностью вас поддерживаю и завидую – вы еще имеете право воевать. Тем более во вновь сложившихся обстоятельствах. В общем, так: поезжайте-ка скорее в консульство, отправляйте корреспонденцию, а за «Сердитого» не беспокойтесь. Командира в госпиталь отправим, уголь, воду и провиант получите непосредственно с «Цесаревича» силами моих экипажей. Пусть слегка подрастрясут жирок, а то совсем обленились. Да они, честно говоря, и сами рады помочь будут. Разве что за овощами-фруктами отправьте своих – мы запаса не держим, покупаем свежее ежедневно. Все. Действуйте, Василий Михайлович. Удачи!
В общем, долго раздумывать и сомневаться времени не было. Нельзя использовать для стоянки в Циндао все двадцать четыре разрешенных часа. К утру у входа в порт будут японцы, и хоть творить такое же, как в Чемульпо или Чифу, они не посмеют, но интернирование будет неизбежным.
Времени катастрофически не хватало. Поэтому, прибыв в консульство, мичман ограничился передачей телеграммы в Адмиралтейство, наместнику в Мукден и, сославшись на неотложные дела, не стал задерживаться даже на чашку кофе.