Портрет убийцы - страница 25
— Извини, — говорит он. — Я думал, никогда не дождусь.
Звук его голоса или скрип стула, царапнувшего по полу, разбудил Холли. Она проснулась, вздрогнув, с полуосознанным вскриком. Пол вытаскивает ее из коляски, качает, пока она не приходит в себя. Уловив запашок, он приподнимает ее над головой, нюхает попку.
— Худо дело?
Пол снова ее опускает, целует девочку.
— Более чем очевидно.
— Ой, к тому же сейчас твоя очередь.
Появившийся на его лице наигранный ужас вызывает у меня смех.
— Пойду посмотрю, есть ли у них детская комната.
Я отправляюсь в бар.
— Ничего похожего, — говорит бармен и смотрит на меня так, словно хочет сказать: «Сидела бы ты дома». Когда я возвращаюсь к столику, на нем уже стоит еда, и Холли «катается на лошадке» — скачет на колене у Пола.
— Подгузники отсутствуют. — И я развожу руками. — Отнесу ее в туалет.
— Нет, все должно быть по-честному.
Пол встает, берет ее на руки, прихватывает сумку. Я чувствую благодарность при виде того, как он исчезает за дверью мужской уборной, — все-таки старается нести свою ношу, когда может. Помню, отец, когда я впервые привезла к нему Холли, признался, что никогда в жизни не менял подгузников. Он, конечно, в шутку сказал, что готов научиться, даже уйдет с работы, если я хочу, чтобы он помог с ребенком. Я терзалась угрызениями совести, заканчивая свой отпуск по рождению и отдавая девочку в ясли. Но разговор с папой заставил меня понять, в каком совсем ином мире жил он, если сравнить с теми обязанностями, какие ложатся на отца в наши дни.
После того как Пол вернулся, мы с ним по очереди держим Холли на коленях. Мы захватили для нее мисочку, но ее куда больше интересует содержимое наших тарелок. Совершив несколько проб, она останавливает свой выбор на лингвини с лесными грибами на тарелке Пола, предпочтя их моей лазанье. Болтовня о том о сем во время нашей прогулки по городу сменяется полным вниманием к Холли: развлечением ее, кормлением, слежением за тем, чтобы она не слишком напачкала своими ручонками, не ткнула пальчиком в мой бокал, требуя воды. Среди всех этих забот мы оба умудряемся все-таки поесть.
Пол первым кончает обед. Он опускает вилку и спрашивает:
— Итак, что ты хочешь сегодня делать?
Я об этом не думала. Я умудрилась заблокировать все связанные с этим мысли со времени отъезда из Лентона.
— Не уверена.
А мне хочется сказать, что Пол был прав, что вся эта затея безрассудна, что лучше бы мы никуда не отправлялись. И тем не менее я не могу это произнести. Это отзывает предательством по отношению к папе, это все равно что наплевать на те вопросы, на которые мне необходимо получить ответ.
Холли дергает за свою соску, грозя порвать шнурок, завязанный сзади на ее шейке. Пол перегибается через столик и разнимает ее руки.
— Ты по-прежнему хочешь видеть этого Диклена Барра?
Лентон своей протравленной реальностью в дурацком свете выставил мои романтические представления о прошлом. Я боюсь того, что́ может рассказать приятель папы, хотя мне так нужно это услышать.
— Хорошо бы.
— Хол-ли! — Она снова принялась дергать за свою соску. На этот раз Пол отвлекает ее кусочком лингвини, оставшимся на его тарелке. — Ты же понимаешь, можно это отменить, если ты не уверена. Мы могли бы заняться чем-то другим.
— Нет, я поеду.
— О'кей, в таком случае чем мы пока займемся? Еще раз объедем город?
Холли не садится спокойно, она нагибается, тянется к Полу. Он подхватывает ее под мышки и с деланным вздохом вытаскивает из коляски. Я смотрю, как он прижимает ее к себе.
— Окажешь мне услугу?
Он смотрит на меня, кивает.
— Она бы с удовольствием окунулась в бассейн. А мне не помешало бы побыть одной. А то я не могу думать.
У Пола на секунду появляется озадаченный вид, потом он переводит взгляд на девочку.
— Как насчет такой эскапады, тигренок? — Он подбрасывает ее и снова опускает к себе на ноги. — Нырнем с тобой в бассейн, а?
Он пучит глаза, затем втягивает щеки и округляет губы в большое «О». Холли заливается смехом, глядя на это дурацкое лицо. А я чувствую, как слезы обжигают глаза.
— Ты сможешь?
— Конечно, угу. — При этом он не смотрит на меня.