Портрет убийцы - страница 31

Ты еще не дошла до развороченной кучи листьев, которые накануне муниципальный служащий старательно сгреб вместе, а два незнакомца уже стоят у ворот. Ты снова бросаешь на них взгляд, хотя сама не знаешь почему. Ты видишь, как их руки разъединяются, и девочка исчезает из виду на школьном дворе. Мужчина задерживается, не более чем на пару секунд, наблюдая, — ты представляешь себе, как она исчезает среди детишек, собравшихся к началу школьного дня. Затем он круто поворачивается и быстро шагает назад, вверх по холму. Вы чуть не сталкиваетесь — он проходит мимо, прежде чем ты успеваешь это осознать. Собственно, видишь ты лишь его макушку — укороченное лицо, пригнутое книзу, словно он изучает землю — и замечаешь, что у него густые, разделенные пробором каштановые волосы.

Какое у тебя создается впечатление? Я мысленно снова и снова прокручиваю эту сцену. В ней нет ничего необычного. Девочка вырывается, бежит, пинает ногой кучу, разбрасывает тщательно собранные воедино листья, которые бабочками взмывают в воздух. Через минуту мужчина уже снова овладел ситуацией. Он выговаривает ей за неаккуратность, хотя на самом-то деле она лишь опередила ветер, который потом точно так же все разбросал бы.

Это обычное утро. Ты продолжаешь свой путь. Дойдя до Дороги Мэнсфилда, ты сворачиваешь налево, к Верхней Парламентской улице и Ноттингемскому Строительному обществу, где ты работаешь. На мгновение ты жалеешь, что кончилось твое пребывание среди трав и деревьев.

Возвращаешься ли ты мыслью к мужчине и девочке? Нет. Вскоре ты погружаешься в дела, и перед тобой проходит нескончаемая череда клиентов со своими банковскими книжками, и чеками, и формами изъятия денег, и запросами. В пять часов дня ты сбегаешь. Так проходит следующий день и следующий. На четвертый день ты устремляешься после работы на Рыночную площадь купить чулки. Ты устала и решаешь сесть в автобус, чтобы ехать домой. Из прихоти ты покупаешь «Ивнинг пост» у торговца на Королевской улице.

Ты начинаешь читать газету в автобусе? Не знаю. Скорее всего ты просматриваешь ее позже, лишь после того как приготовила себе чашечку живительного чаю. Так или иначе, в тот момент, когда ты добираешься до третьей страницы, весь ход вечера меняется. Ты читаешь статью, перечитываешь. Что заставляет тебя задуматься? Я хотел бы это знать. Взмах ноги, разлетающиеся листья? Или то, как мужчина решительно схватил девочку за плечо, сказал ей несколько резких слов? Скорее что-то более житейское — необычность того, что мужчина провожает ребенка в школу, то, что они не помахали друг другу на прощание, не поцеловались. Ты помнишь, как он круто повернулся, с каким безразличным видом пошел вверх по холму. Как проскочил мимо тебя, отвернувшись. Его густые, разделенные пробором каштановые волосы. Как только все это обрело определенный смысл, остальное уже легче понять.

Телефон у тебя по-прежнему общий. И соседи нескончаемо долго говорят. Ты даже подумываешь, не пойти ли к ним и не попросить ли повесить трубку. Но даже и теперь ты до конца не уверена. Это всего лишь догадка, подозрение, мысль, которую ты склонна проигнорировать. Когда наконец ты нажимаешь на квадратную кнопку на телефоне и слышишь наборный гудок, ты чувствуешь, что уже не отступишь. Палец находит предпоследнюю дырочку, и ты крутишь диск — раз, два, три.

— Энтони Мартин Джонс.

— Вы помощник смотрителя за состоянием дорог Ассоциации автомобилистов?

— Так нас теперь называют.

— Насколько я понимаю, вы были свидетелем рокового случая, являющегося предметом данного следствия. Расскажите, пожалуйста, суду, что вы видели.

— Ну, это был совершенно неожиданный удар — я хочу сказать, с виду. Я был на вызове — и машина члена нашей ассоциации разбилась на мосту над шоссе А-40. Я проверял данные, делал замеры, когда услышал, как загудел клаксон, и поднял глаза. Не то чтобы гудануло — и все, а кто-то изо всей силы нажимал на клаксон. Я перегнулся через парапет и сначала увидел грузовик с мигающими фарами. Это он гудел. Я так думаю, «поло» подсекла его, но не берите мои слова на веру — я ведь не видел, как все случилось. Хотя он стоял поперек дороги.