Пощады не будет - страница 5

— Медведь по мое сердце, но разве ты не знаешь, что между нами не должно быть тесных отношений?

Дев пожал плечами.

— Мне не нравится следовать правилам.

Она обвела своим пылким взглядом его тело, сводя с ума его гормоны.

— Мне тем более.

— Да уж, это видно по тому, как ты водишь.

Сэм действительно не хотелось быть очарованной стоящим перед ней вер-медведем, но, по правде говоря, она не могла ему сопротивляться. Что-то в нем заставляло ее улыбаться. Не только его безумная сексуальность. Или улыбка, которую должны объявить вне закона.

Просто он казался тем, с кем весело проводить время, а в ее мире таких людей раз, и обчелся. Его длинные кудрявые светлые волосы были убраны с лица, словно высеченного из стали. Голубые глаза дразнили ее интеллектом и юмором.

А его тело…

Она могла облизывать его всю ночь напролет. И, что настораживало еще больше, что-то в нем напоминало ей об Иоле и том, как он всегда мог заставить ее улыбнуться, независимо от того, какой дерьмовый день у нее выдался. Даже спустя тысячи лет она все еще скучала по нему.

Пытаясь не думать об этом, Сэм опустила взгляд на руку Дева, на которой отчетливо выпирали мускулы, и нахмурилась, увидев, как из-под короткого рукава виднеется тату.

Это…

Нет. Конечно же, нет.

Прежде, чем смогла остановиться, она задрала рукав и обнаружила метку в виде лука и стрел, точно такую же, какую на ней оставила Артемида в ночь, когда она обратилась в Темного Охотника и вернулась к жизни, чтобы сражаться против даймонов. То, что метка Сэм выжжена, а его нарисована, было единственным отличием.

Она выгнула бровь.

— Мне следует спросить?

— Мне нравится дергать цепи богов, — плутовато усмехнулся он.

— Должно быть, так и есть. Из того, что я слышала, Артемида обладает не таким уж прекрасным чувством юмора.

— Она же еще не убила меня за это.

Да, смелости ему не занимать.

— Ты такой храбрый или настолько глупый?

— Моя мать говорила, что эти два качества идут рука об руку.

Забавно. Однажды нечто подобное ей сказала ее собственная мать.

Покачав головой, Сэм постаралась подвести разговор к истинной причине, приведшей ее сюда, и напомнила себе, почему ей вообще не следует считать этого мужчину интересным:

— Даймоны сегодня показывались?

— Ты ведь знаешь, я не должен говорить тебе этого.

Этот кодекс чести всегда ее раздражал. Вер-Охотники происходили из той же расы, что и даймоны, и таким образом ощущали некие узы со своими «кузенами».

— Знаешь, от людей в вас столько же, сколько от даймонов.

— А людей мы тебе тем более не выдадим, — подмигнул он. — Но, отвечая на твой вопрос, нет. За последние недели рядом с клубом не было даймонов.

В это трудно поверить. Переполненные туристами места, такие, как это, всегда привлекали их особое внимание.

— Серьезно?

— Да, знаю, это странно. Как будто они взяли паузу или что-то вроде того. Обычно группа или две да покажется. Последний раз мы видели одного из них перед открытием… И он показался при свете дня.

— Опять ты за свое, — усмехнулась она. Его слова были полнейшим абсурдом. — Даймоны не могут расхаживать под солнцем, все это знают.

— Да понимаю я, но говорю тебе, он был тут во плоти, а солнце вовсю сияло. Он вышел из клуба, будто ему было наплевать.

Она все еще не верила ему. В этом не было смысла.

— И никто из вас не подумал рассказать нам?

— Мы подали рапорт Оруженосцам, — людям, которые помогали Темным Охотникам и защищали их днем, когда те не могли выйти на свет, не загоревшись при этом ярким пламенем, — и говорим об этом каждому Темному Охотнику, которого встречаем. Но поскольку никто больше не видел даймона при свете дня, они думают, что мы сидим на мете, и игнорируют предупреждение, списывая все на случай массовой галлюцинации, вызванной чрезмерным употреблением хмельного меда.

Его слова позабавили ее:

— А ты употребляешь мет?

— Ты ведь знаешь, что он подействует на меня не больше, чем на тебя. — Большинство наркотиков не оказывают никакого эффекта на Темных и Вер-Охотников.

Сэм все еще не могла поверить Деву.

— Ты говорил Ашерону?

— Опять же, он заявил, что был только один даймон, который мог гулять днем, и что он лично его уничтожил. И нет ни единого шанса, что появился еще один.