Пошлый, как лебедь - страница 28

На этот раз своих фаворитов я нашел только на периферии списка. Каламбурный боевик «В Брюгге», лучшая — со времен «Бульварного чтива» — написанная картина не получила явно причитающегося ей «Оскара» за сценарий, сочиненный ирландским драматургом Мартином Мак-Дона с мастерством и точностью Беккета. Зато чудная комедия Вуди Аллена «Вики, Кристина, Барселона» все-таки принесла восхитительной Пенелопе Круз награду за женскую роль второго плана.

Еще приятнее победа душераздирающего «ВАЛЛ-И» в категории анимационных фильмов. Но я-то надеялся увидеть его героя награжденным премией за лучшую мужскую роль.

Все остальное меня не столько радует, сколько примиряет с действительностью. Дело в том, что в этом году от «Оскара» ждали примерно того же, чего от Обамы: утешения. Но у Голливуда есть одно большое преимущество перед президентом: опыт. Кино знает, как себя вести в эпоху кризисов, потому что оно там уже было. Именно Голливуд помог Америке 30-х годов перевести дух — отсидеться в темном зале, разделяя с немой толпой сладкие грезы. Напомнить о них считала своей сверхзадачей нынешняя церемония раздачи «Оскаров».

— Лишь добрая порция гламура, — сказал Харви Вайнштейн, — сможет вылечить нас от болезни, заразившей реальный мир. Если мы — и наши фильмы — не можем создавать иллюзию, значит, кино перестало работать.

Не желая рисковать в трудное время, организаторы «Оскара» пошли по пути, проторенному Великой депрессией. Вся церемония была  фантазией на тему той эры. Это была не цитата и не пародия, а тонкая стилизация, которая удалась потому, что была осознана, осмыслена и поставлена в потрясающих декорациях. Сцену обрамляли хрустальные занавеси (92 тысячи кристаллов Сваровского), которые меняли цвет от номера к номеру. Музыкантов вытащили из оркестровой ямы. Задник превратили в калейдоскоп, тасующий причудливые изображения. И всю это пышную роскошь перетащили поближе к аудитории, чтобы звезды на сцене и в зале сливались в одну голливудскую галактику.

Короче — на «Оскаре» все искрилось и блестело, и это мне понравились больше всего. Удивительно, что столь успешный дизайн создал нью-йоркский архитектор Дэвид Рокуэлл. Человек со стороны (в Лос-Анджелесе он признался, что у него даже нет солнечных очков, без которых в Калифорнии из дому не выходят), Рокуэлл сумел придумать сценическую фантасмагорию, сотканную из ностальгии и парадоксов. Он воспроизвел атмосферу старомодного клуба для красивых и знаменитых, куда приглашают зрителей, даже не заставляя снимать тапочки. Тактично ссылаясь на опыт тридцатых, Рокуэлл построил закрытый (не для нас) салон для избранных, где жизнь течет, как шампанское, дамы сверкают бриллиантами, джентльмены носят фраки, а реальность появляется лишь иногда и только на экране.

Казалось, что прямо с него, с экрана, спустился и новый ведущий — шармёр из Австралии Хью Джэкман. Хотя его и признали самым сексуальным мужчиной года, мне он показался бесплотным призраком из прежнего времени. Он много пел, еще больше танцевал, часто льстил, слегка шутил, но немного и осторожно. Впервые за тридцать лет постановщики «Оскара» выбрали в конферансье не комика, а артиста опереточного, что ли, направления. Но и этот ход вписывался в общий тон праздника с его элегантным эскапизмом: скорее Ватто, чем Пикассо, скорее Штраус, чем Шостакович, скорее поэзия, чем правда.

Такому «Оскару» подошли бы другие фильмы. Дело в том, что с самого начала, с 1929 года, «Оскар» задумывался как рекламное мероприятие — могучее орудие больших голливудских студий. Чем он, собственно, и был много лет, пока в середине 90-х не произошла тихая революция. Она привила «Оскару» уважение к независимому кино и его эстетике.

Характерная деталь: номинацию за лучшую режиссуру получили пять фильмов, сражавшихся за главную награду. То есть академия теперь поощряет не студийное, а авторское кино. И объясняется это демографией. Раньше почти все члены были жителями Лос-Анджелеса, голливудскими «инсайдерами». Они предпочитали называть кино «индустрией», умели считать деньги и поощряли тех, кто любил их зарабатывать. Сегодня в академии появилось немало иностранцев, еще больше — мастеров независимого кино, которые с куда большим вниманием относятся к собратьям по разуму.