Посильная помощь - страница 2

Он закрыл глаза. Воображение моментально нарисовало приятную для него картину, как покорные жильцы подъезда приносят деньги на новые коврики: кто лично в руки, а кто опускает их в конверте в его почтовый ящик. На рынке им будут куплены дешевые сомнительного качества резиновые коврики, а несколько оставшихся с прошлого сезона будут взяты из его гаража. Он давно все рассчитал, и вырученной от этой несложной и привычной для него махинации суммы прямехонько должно хватить на последний взнос, которого ему так не хватало для покупки кожаной в цвет его любимого кресла подставки для ног из той же английской коллекции. Он ведь так давно присматривал ее в каталоге.

Неожиданно образ вожделенной кушетки рассеялся, а на его смену пришло ненавистное ему бренчание по клавишам пианино, доносившееся из соседней квартиры. Его соседка Светлана Ивановна, в прошлом учительница консерватории, как обычно что-то играла. Валерий Захарович не любил классическую музыку и любую даже самую виртуозную игру называл бренчанием по нервам. Он уже не мог расслабленно сидеть в кресле, и, подняв себя из его уютных глубин, гипнотически уставился на стену, разделявшую их квартиры, будто именно она производила те раздражающие его заунывные звуки. Жаль, что циклевание паркета в спальне было окончено, а то он бы ей показал, как нарушать его спокойствие достающими аж до самой селезенки стонущими и тягомотными нотами! Совсем помешалась на своей музыке! Лучше бы ремонт сделала! Тараканы так и прут из квартиры, и все ко мне. Развела грязищу! Валерию Захаровичу давно не нравилось соседство с этой, по его мнению, полоумной, вышедшей давно на пенсию одинокой консерваторской учительницей.

Тут ему вспомнилось, как однажды он, вооружившись специальным устройством для прослушивания, позаимствованным во время работы в Спецсвязи ФСО, пытался понять, что происходит по ту сторону стены, откуда периодически доносилось это нудное музицирование. Однако ничего кроме постоянных разговоров соседки его аппарат тогда не зафиксировал. Похоже, она говорила сама с собой, поскольку ответом на все ее произнесенные вслух вопросы и монологи была растворившаяся в квартире бедняцкая тишина. Только где-то поскрипывал годами не ремонтированный пол, монотонно капала из крана вода, истошно свистел чайник. С тех пор он стал считать ее полоумной.

Тем временем тонкая паутина, сотканная из надоедливых звуков столь нелюбимой им классической музыки, распространилась по всей комнате. Она легла на спинку любимого кресла, окутала его седые волосы, повисла на массивных сделанных под старину рамках картин и телевизоре. Терпеть Валерий Захарович больше этого не мог. Он тряхнул головой, будто смахивая злополучную паутину, не облокачиваясь на спинку, сел в кресло и, достав пульт из подобранного в цвет мебели и прикрепленного к подлокотнику кожаного кармана, включил телевизор. Он увеличил на пульте громкость до уровня, перекрывающего соседское бренчание. Паутина из звуков начала постепенно истончаться, таять, как сахарная вата, а потом и вовсе исчезла. Убедившись, что ненавистные интонации больше не проникают ему в голову, он снова погрузился в обволакивающую, слегка прохладную кожаную спинку кресла.

Информация, поступавшая из телевизора последние месяцы, его не радовала, а, наоборот, заставляла серьезно над чем-то задуматься. Эта внушительного размера прикрепленная к стене тонкая панель вещала очередные новости из какого-то российского города, где в жилом доме произошел взрыв бытового газа, и были жертвы. Постоянно случавшиеся такие взрывы изрядно нервировали Валерия Захаровича, ведь в его квартире, как и у всех жильцов этого дома, была газовая плита.

Сколько можно? Опять взрыв. Что они там с газом обращаться не умеют? Полоумные что ли? Он нервно выбросил руку с пультом вперед и выключил телевизор. Похоже, этот вопрос надо брать в свои руки! А то делаешь тут, делаешь ремонт, а потом раз, и взрыв от какого-нибудь полоумного соседа, да и жизни лишиться можно! Он посмотрел на стену, откуда ранее доносились неприятные ему звуки. Музыки слышно уже не было. Наконец-то прекратилась эта какофония!