Посланник - страница 5
— Что-нибудь еще желаете, Шеф?
— Да, Леночка, желаю — побудь со мной и принеси еще вилку и бокал для себя. Ты не против?
— Как скажете, Шеф.
— Вот затараторила — другие то слова есть?
— Хорошо, шеф, — сказала она и улыбнулась. — Я быстро.
Она, как всегда, слегка присела и испарилась. Он уже ничему не удивлялся. Все девушки в коттедже высокие, симпатичные, вышколенные. И не просто горничные или уборщицы, а наверняка девицы, владеющие рукопашным боем.
Появилась она действительно быстро, словно где-то рядом находились заготовленные бокал и вилка.
Лена открыла коньяк и налила в бокалы. Ухаживала она — так полагалось.
— Ну что ж, Леночка, давай выпьем. Выпьем за удачные мысли, которые посетили мою голову. И поверь — это действительно удачные мысли.
Он сделал глоток и подцепил рукой кусочек груши, съел с удовольствием, наблюдая, как и она проделывает то же самое, лишь взяла дольку лимона и то вилкой. Он закурил.
— Кури, если хочешь.
— А можно? — переспросила она и уже не назвала привычное — Шеф.
Николай улыбнулся.
— Можно, Леночка, можно. Но ты, наверное, другие куришь?
— Другие, Шеф.
Он слегка усмехнулся и понял, что она заметила это. Откинулся на спинку кресла и наблюдал за ней, как она достает тонкую пачку дамских сигарет, как прикуривает и с удовольствием глубоко затягивается дымом.
— А ты красива, Леночка! Фигурка, ножки, грудь, личико — все прекрасно!
Николай выдержал небольшую паузу, а она опустила чуть ниже веки. То ли в знак благодарности, то ли согласия.
— Может, разденешься? — тихо спросил он.
Она еще ниже опустила веки и встала. На пол полетели блузка и юбка. Трусиков и бюстгальтера не было, остались телесного цвета чулочки с необыкновенно привлекательной каймой наверху. Николай тоже поднялся, и она скинула его халат с плеч, прижимаясь всем телом и пока не решаясь, делать что-либо дальше. Но и он не проявлял никакой инициативы, ощущая прилив крови, заполнявшую плоть. Леночка сильнее прижалась к нему тазом и поняла, что инициатива отдается ей. Стала целовать в шейку, постепенно опускаясь все ниже и ниже…
Николай так и не пригласил ее в кровать. То ли потому, что она еще была не рас-стелена, то ли потому, что хотел получить первое удовольствие стоя.
Он уже сам сейчас освежил коньяк в бокалах.
— Да, Леночка, ты прекрасна! За твою красоту и умение!
Он выпил коньяк до дна и она, видимо, глядя на него, сделала то же самое. Николаю это понравилось. Закусили на это раз ломтиками груши.
— Леночка, подай, пожалуйста, халат.
Он накинул его на плечи.
— Мне тоже одеться? — В некотором замешательстве спросила она.
— Мне уютнее в халате, Лена. А ты делай, как хочешь. Как тебе лучше и удобнее. Кстати, хочешь узнать мое имя?
— Нет, Шеф, — она даже как-то отпрянула от его слов. — Меня просто потом уволят. А мне бы этого не хотелось.
— Вот даже как, — удивился Николай. — Ну, положим, если я этого не захочу — тебя никто не уволит, не посмеют. Хотя, впрочем, тебе это могут припомнить потом. Ладно — останусь Шефом. А какие инструкции, Леночка, ты получила в отношении меня?
Он заметил, как она действительно испугалась.
— Вы меня совсем не жалеете, Шеф.
— Ладно, Леночка, ладно. Успокойся и не будем больше об этом. Давай еще понемножку.
Лена вновь налила в бокалы коньяк, и они сделали глоток. Николай закурил.
— Скажи, Лена, а у тебя есть хобби? Чем ты занимаешься в свободное время?
Она немного задумалась.
— Хобби…. наверное, нет. Люблю почитать, отдохнуть на природе, где-нибудь у воды, поплавать. Вот и все.
Николай почувствовал, что его плоть вновь наливается желанием. Скинул халат и лег на кровать, прямо поверх покрывала.
Лена прилегла к нему…
Через час он с удовольствием принимал душ.
«Как это прекрасно, что тебе не отказывают симпатичные и молодые девушки. А если бы не эта работа — разве бы она отдалась мне? Вряд ли… и наверняка — не так сразу. Значит, в этом есть своя прелесть».
Николай улыбнулся, мыслить далее не хотелось. Захотелось выйти на улицу, по-дышать свежим воздухом, пройтись немного по снегу, который был чистым и белым. Не таким, как в городе — саженным и противным. Так он, как бы своеобразно, провожал свое одиночество, намереваясь вскоре связать свою судьбу с постоянной женщиной.