Посланник - страница 21

Сергей Шустров и Виктор Тимофеевич Листов уже знакомой для Сергея тропой возвращались в свой лагерь, по дороге рассказывая друг другу о предстоящей осаде. От него Сергей узнал, что Листов не виделся со своим сыном Михаилом около трех лет.

После того как Листов и Преонский стали врагами из-за Ольги, Мишка старался выбить Преонского из колеи. Он пытался сделать так, чтобы Никита выказал свою несостоятельность в делах военных, смешивая их с сердечными, что везде считалось ниже всякого достоинства.

Когда Мишке в доме Преонских дали от ворот поворот, он стал то исподволь, а то и нарочито строить козни Никите. Дошло до того, что недавно, когда отряд расположился на красивейшем берегу речки УмеЭлье, Мишка ночью отогнал табун лошадей далеко за реку в соседние поля и оставил по дороге картуз Никиты, дабы впоследствии его уличили в недогляде за доверенными ему в эту ночь лошадьми, которые числились лучшими и за которых было много заплачено и из государевой казны, и из карманов Калинина и Голицына.

Сам же Мишка в ту ночь куролесил в небольшом трактире недалеко от Веннеса. Шустрые шведки так завели Мишку, что очнулся он только на другой день после полудня и, вернувшись в отряд, застал радующую его глаз картину. Начальство было так разгневано пропажей лошадей, что даже не обратило внимания на позднее возвращение Листова и его хмельное состояние.

Не только Преонский становился объектом злых шуток Листова. Все, кто так или иначе хорошо ладили со своими начальниками, постоянно страдали от нападок неизвестного пакостника. И шутки его были супротив остальных злые и наносили значительный урон не только конкретному человеку, но и всему отряду.

Виктор Тимофеевич души не чаял в своем сыне, и Сергей не стал его разубеждать. Они ехали уже более получаса, тихо и мирно беседуя о предстоящем сражении.

В это время пятеро шведских лазутчиков по наводке своего тайного разведчика продвигались в сторону полка Калинина, удачно миновав отряд Преонского. Два враждебных отряда разминулись друг с другом в пяти-шести милях.

Напали на Шустрова и Листова-старшего неожиданно. Листова ранили, и он в любой момент мог умереть. Его и Сергея, тоже раненного, повязали и привели во вражеский стан.

Выстрелы были услышаны отрядом Никиты Преонского, и он спешно двинулся в ту сторону, откуда послышалась пальба. Шведы разбили свой лагерь на небольшой полянке. Уже занималась ранним светом заря, а во вражеском лагере жизнь шла полным ходом.

Листова и Шустрова привязали к большому столбу спиною друг к другу. Когда в очередной раз Сергей открыл глаза, он увидел неподалеку Мишку Листова и сразу все понял, хотя разум уже туманился. Сергей окликнул Виктора Тимофеевича, но поняв, что тот без сознания, в душе порадовался, что не увидит славный воин поступка своего сына-предателя. Но Сергей ошибался. Мишка Листов оказался таким же пленником, как и они сами. Его нашли лежащим у дерева, совсем обессиленного, и схватили. Шведам он не мог сказать, где отряд Преонского, так как сам этого не знал.

Когда же Мишка увидел, что шведы захватили в плен Шустрова и какого-то старика, он понял, что Преонский не замедлит прийти сюда, услышав выстрелы. И, возможно, попадет в ловушку. Тогда, чтобы как-то облегчить для своих бой, Мишка направил вражеский отряд в противоположную, по его разумению, сторону, но оказался, к несчастью, не прав. Но Сергей-то знал, где находится Преонский, и когда увидел, какую дорогу указал Листов врагам, уличил его в предательстве.

«Откуда он узнал, что Преонский в той стороне?!» – думал с ненавистью Сергей.

Лархи, начальник отряда шведских солдат, в благодарность стал поить Мишку водкой прямо на глазах Сергея и Виктора Тимофеевича.

Старый вояка только раз посмотрел на Мишку и сквозь затуманенный взор спросил у Сергея:

– Этот… надеюсь, не ваш? – а когда Сергей отрицательно покачал головой, добавил: – В полку Калинина просто не может быть таких негодяев, да по всей России таких нету, – потом его голова безвольно упала на грудь.

«Я знал, что только от него можно ожидать такой подлости! Но неужели можно так ненавидеть человека, чтобы предать свою Родину! Своих товарищей, царя?!» – мрачные мысли одолевали Сергея.