Посланник Света - страница 13

Словно во сне, Конан поднес дивный плод пересохшим губам и надкусил кожуру. Божественный нектар горячей и одновременно освежающей волной медленно потек в рот. Киммериец замер от невыразимого наслаждения, однако это не помешало ему почувствовать, как расправляются плечи и наливаются силой мышцы, как перестают ныть старые раны и давно позабытая жажда жизни возвращается к нему. Голова закружилась, мир вспыхнул ярким многоцветьем, и Конан как будто поплыл навстречу золотому сиянию, в середине которого стоял… он сам.

Это могло показаться невероятным, но было именно так. Правда, тогда он еще не понимал этого. Он просто ощущал необъяснимый восторг от того, что скоро встретится с самим собой, хотя и не знал, зачем это нужно и кто такой вообще этот второй он.

— Это твоя бессмертная душа,— торжественно прозвучал чей-то голос — Теперь она будет жить в твоем теле.

И едва душа влилась в него, все пропало.

Наутро он очутился здесь, в этой странной пещере, и увидел Деркэто.

Воспоминание о богине вернуло киммерийца к действительности. Кто-то внутри нашептывал на ухо злую мыслишку: «Не верь! Все это обман! Сет задумал погубить тебя! Он мстит за Тот-Амона, за уничтоженный Черный Круг, за сына, которого ты убил!»

Конан едва не застонал.

«О, Кром! Отец мой! Помоги мне разобраться!»

Но вопль его души так и остался без ответа. Однако стоило ему подумать о том, что глупо одаривать молодостью и бессмертием перед тем, как убить, как тот же голосок захихикал: «Боль тела ничто по сравнению с болью души. А Сет… Он мастер на выдумки! Влюбись в Деркэто, в эту продажную девку, прислужницу Темного Божества! Дай ей убедить себя в том, что ты, жалкий червь, станешь ей равным, и считай, что месть его удалась! Каким горьким окажется пробуждение! Беги! Беги, пока не поздно!»

Ну нет!

Конан тряхнул смоляной гривой, сбрасывая наваждение. Он никогда не любил долго рассуждать, полагался на чутье и ни разу не пожалел об этом. А сейчас, несмотря на все сомнения, он чувствовал, что все его страхи яйца выеденного не стоят.

А посему к Нергалу все!

Он подошел к столу, до краев наполнил кубок вином и выпил не отрываясь, но этого ему показалось мало. Тогда он поднял кувшин, опорожнил его, дошел до постели, рухнул в шкуры и тут же заснул.

Конан спал и видел сон. Во сне все было хорошо, даже более того, он разговаривал с самим Подателем Жизни, но это случилось чуть позже. Сперва он не видел ничего. Он парил, совершенно не ощущая собственного тела, и его окружала непроглядная тьма.

А потом вдруг тьма рассеялась. Киммериец почувствовал, что твердо стоит на ногах, и огляделся: он стоял в пустом зале из ослепительно белого мрамора с золотыми барельефами на стенах, которые словно сами светились в ярких солнечных лучах.

— Обернись ко мне, Бессмертный! — раздался приятный мужской голос.

Северянин с удивлением увидел, что стоит перед величественным белым троном, богато украшенным золоченой инкрустацией. В расслабленной позе на троне сидел не старый еще мужчина, облаченный в простую белоснежную полотняную тогу, подпоясанную алым поясом. Длинные каштановые волосы, обрамлявшие приятное лицо с добрыми глазами, мягко спадали на плечи, нижнюю часть лица окаймляла окладистая борода.

— Я рад,— заговорил мужчина, встретившись взглядом с киммерийцем,— что именно тебе, одному из моих бывших слуг, выпала честь разделаться с Посланцем, и доволен, что награда соответствует опасности.

— Дело не в награде,— сдержанно заметил Конан.

Он уже понял, с кем разговаривает, и теперь старался угадать, зачем очутился здесь.

— Верно,— кивнул Митра.— И призвал я тебя вовсе не для того, чтобы порассуждать об опасности с тем кто с детства привык к ней.— Он помолчал.— Перед тем, как встретиться, я немного понаблюдал за тобой.

— Зачем это? — спросил Конан, и желваки заиграли на его скулах.

В разговоре с Деркэто он старательно защищал Митру, одним из слуг которого был когда-то, но едва лишь столкнулся с самим Подателем Жизни — огромная честь, если вдуматься! — лицом к лицу, как прежняя ярость, порожденная бесцеремонным вмешательством в его жизнь, не просто вернулась, но и вспыхнула с новой силой.