После сделанного - страница 9

— А кто?

— Вера Ивановна.

— Так позовите ее.

— Она в отпуске, — сказала заведующая.

— На Кавказе она, — пояснила вышедшая из своей кабинки кассирша. — В Гаграх.

Слово «Кавказ», "Гагры" все объяснили Децкому. Мгновенно сложилось в голове: море, двенадцать тысяч, озеро Рица, пещеры в Новом Афоне, шашлыки, «Цинандали» — проматывались его денежки, шли в карман абхазцев.

— А я вас помню, — сказала ему кассирша. — Вот и шляпка эта же самая на вас. И бородка ваша приметная. И костюмчик тот же. Утречком вы и пришли, стали в очередь, а выплатила я вам около десяти часов…

От столь явной наглости Децкий на некую минуту задохнулся.

— А сегодня вы выпивали, — ласково продолжала кассирша. — Вот вам и не помнится…

Тут и заведующая уразумела причину скандала, и в глазах ее зажглась ярость.

— Знаете, гражданин, — сказала она. — Вам лучше в милицию обратиться. И — прощайте. Нам сигнализацию надо включать.

Децкий, разумеется, заявил, что именно так и поступит, что он этого так не оставит, найдет управу, не спустит, привлечет и тому подобное, и вышел на улицу в крайнем остервенении.

Всякое он видел, но о таких наглых бабах и слышать не доводилось. На большой дороге меньше грабят, думал Децкий, чем эти дамочки. Они украли, и сомневаться нельзя. Шляпка ваша, костюмчик, борода… Не на того напали, любезные, думал Децкий. Понятно, как сработано: кого-то нашли — мужа, брата, сожителя, подпись известна, ордер подделали, в квартиру влезли отмычкой — и на озеро Рица. Вон как дружно вопили, у всех рыло в пуху, верно, и другим вклады подсокращают. Разделили на четверых — по три тысячи, и корчат невинность. Децкому даже пожалелось, что побежал наперво в кассу, а надо было сразу в милицию. Можно было и сейчас зайти в милицию, но толку-то что — пока приедут, уже замок будет на дверях. Еще Децкий не знал — куда зайти, к кому, не звонить же в 02, те — с экстренной помощью, а тут месяц прошел. Ну, ничего, мстительно думал Децкий, утром встретимся, будет вам и шляпка, и костюмчик, и запах водочки.

Придя домой, он сел на кухне, взял лист бумаги и записал строка под строкой:

Вдруг поразила мысль: а что еще украли? Подхватился смотреть шкатулки и ящички — все было на месте. Потом полез в чемодан и не нашел облигаций. Тут последние сомнения затихли: они, сберкассовские; облигации — это их специальность, меняют, продают, им с руки.

Ныла, горела, требовала успокоения душа. Децкий вернулся в кухню, достал начатую бутылку водки и выпил махом полный стакан. Стало легче.

В коридоре Ванда разговаривала по телефону, прислушался — с Катькой. Слышал, как объясняла: "Нет, как раз двадцать четвертого, собственными глазами видела". И чуть позже: "Вот и я думаю, странно". И еще позже: "Кажется, ходил". "Да что она там треплет, не зная, — подумал Децкий. — Сам расскажу" — и хотел встать. Но тепло было от водки, он поленился вставать, а налил в стакан еще. Просидев час и доконав бутылку, он отправился спать крепко пьяным.

Проснись наутро Юрий Иванович рано, часов, скажем, в пять, чтобы до начала работы следственных учреждений оставалось достаточное время подумать, размыслить, одуматься, то, возможно, история эта пошла бы другой колеей. Но хоть сны Децкого и полны были кошмаров, спал он крепко и пробудился по сигналу радио, отмечавшему девять часов. Отчего в грозную минуту жизни так предательски долго продержал его в объятиях сон, Децкий никогда потом уразуметь не мог. Конечно, и посольская водка была в этом виновна, но виновна только отчасти, потому что прежде частенько выпадало принимать и большие дозы, однако волю и ритм сна выпивка не ломала. Вспомнились потом Децкому рассказы, что люди робкие, несмелые перед лицом опасности впадают в сон, но он был вовсе не робкий человек. Только и осталось признать с горестью, что изменила ему, стала его противником судьба, поскольку, вопреки древней мудрости — "утро вечера мудренее", встал Децкий с тем же ослеплением ума, с каким ложился.

Глянув на часы, он заахал — уже работала милиция и надо было поспешить, пока не разошлись, не разъехались по своим делам следователи.