После смерти - страница 3

- А, может, ничего, как-нибудь проживём? – негромко предположил один мужик, находясь в узком кругу своих корешей, но его одёрнули:

- Ты что?.. Хочешь нас под монастырь всех, с-сука??

Мужик этот тут же проглотил язык, и вообще исчез из поля зрения, и даже из дому. Жена говорила всем, что он её бросил. Потом, правда, через полгода, опять объявился, как ни в чём не бывало. Это когда уже Берию арестовали...

Тогда народ осмелел, и даже частушки стал петь:

- Лаврентий Палыч Берия

Не оправдал доверия.

Осталися от Берия

Лишь только пух да перия!..

Мно-ого потом разговоров было, а позже и воспоминаний писалось, как его арестовывали, прямо на заседании политбюро, как он слушал обвинительные речи, как хотел выйти, чтобы позвонить, но ему не дали, как он неосознанно писал на листке слово «тревога»... И даже писали, что судил его суд «особого присутствия», приговоры которого якобы исполняются в течение 15 минут после вынесения! И как его в камере один боевой генерал лично захотел расстрелять из своего боевого парабеллума, и расстрелял! Много чего было интересного...

И только потом, в следующем уже веке стало известно, что никто его не арестовывал. Что все эти рассказы были враньём, от первого до последнего слова. 

*     *     *

...Задерживая дыхание, Иосиф отчаянно грёб руками, пытаясь всплыть на поверхность, но его влекло в глубину, как будто к поясу было привязано пушечное ядро.

Иосиф с ужасом посмотрел сначала вверх, где светлая голубизна воды была пронизана солнцем, а затем вниз, в тёмную и густую чернильную синь. Туда ему предстояло погружаться до самого дна...

Наконец, нечеловеческое желание сделать вдох заставило его задёргаться, забиться изо всех сил, и он судорожно вдохнул воду, которая хлынула ему в нос. Ни с чем не сравнимые муки утопления охватили его, и он забился, продолжая погружаться в синюю бездну.

...И вот дневной свет остался где-то далеко-далеко вверху. Иосифа окружала чернота бездонной глубины, которая давила. Давление нарастало, и тело его начинало сплющиваться; череп сдавило с такой силой, что он начал трещать; глаза вдавились глубоко, до самого затылка, и смотрели оттуда как бы через трубочки. Но всё ещё они смотрел...

«Пять тысяч метров, - прозвучал у него в голове голос дьявола, которому ничего не делалось. – Готовь трубку!». Скорость погружения возросла, давление навалилось с новой силой, и Иосифа стало плющить и корёжить. Как-то ему удалось достать из кармана свою курительную трубку, с которой тоже ничего не происходило.

«А трубка это идея!» - ещё успел подумать он, но тут череп его треснул по всем швам и втиснулся внутрь, все рёбра, как и плечи, вдавились в грудную клетку, кишки вместе с печенью и желудком сплющились в один плотный ком, ноги подогнулись к телу, а таз раздавило на кусочки... Боль, которую он ощущал, была такой, что... Хотя тебе, читатель, этого всё равно не представить.

Дьявол, с интересом наблюдая за этими превращениями, которые творило с Иосифом глубинное давление, в конце концов, взял его в горсть, сдавил ещё крепче, и стал набивать его в его же собственную трубку. И Иосифа, который был уже просто кусочком чувствительной сплющенной протоплазмы, втиснуло в трубку полностью. Там стояла жуткая, застарелая табачная вонь.

 Но погружение продолжалось! И вот, на самом дне самого глубокого Марианского ущелья, в кромешной темноте, которая нарушалась только красноватой подсветкой глаз дьявола, показалась огромная стальная дверь. Она была такой, что на ней целиком уместился бы и Акрополь! Толстое  тяжеленное кольцо было вделано в неё.

Дьявол поднял кольцо и стукнул им трижды. Акустические сонары всех подводных лодок мира зафиксировали этот таинственный сигнал, донёсшийся из запредельной глубины.

Через какое-то время дверь начала медленно подниматься... Под нею вспыхнули огни, которые осветили обычную шлюзовую камеру. Демон вплыл в неё, двери закрылись, и началась продувка воздухом. Когда вода ушла, из решёток в полу полыхнуло адским пламенем, подсушившим остатки влаги, и пред ним раскрылись врата Ада.

*     *     *

Когда умершего хозяина увезли, на Ближней  даче надолго воцарись тишина... Никто больше не приезжал, не устраивались обеды на всю ночь, с танцами гопака, переходящие в завтрак, и вообще ничего больше не происходило. Охрана привычно охраняла, да медсестрички Лиза с Зиной продолжали дежурить в медпункте неизвестно для чего: о них просто забыли. Но обед для обслуживающего персонала привозился регулярно.