Последнее искушение. Эпилог - страница 25

— Ты прав — так и есть, — согласился с ним Михаил. — Ну докладывай, что удалось узнать о матери и сыне Голенко!

— Подробно доложу вернувшись. Самое важное у меня записано на пленку. Я ее так спрятал, что бандиты не нашли, — довольным тоном сообщил Виктор. — Там убедительные аргументы для Пети. Он не должен брать к себе бывшего друга. Дмитрий Голенко — опасный тип.

Михаил нахмурился — представил тяжелый разговор с сыном.

— Ты в этом уверен, Витек? Петя благороден и великодушен. Вопреки всему захочет помочь другу исправиться.

— А наша задача — его разубедить! — уверенно заявил Сальников. — Думаю, те факты, что привезу, помогут в этом. Петя любит Митьку, но факты, как говорят англичане, — упрямая вещь!

— Ну что ж, раз так, придется его образумить, — вздохнул Михаил, но лицо его выражало твердость. — И сделать это надо до того, как Петя примет решение. Я сына знаю: он потом не отступится!

Перед выпиской из больницы к Сальникову пришел посетитель. Это был следователь милиции Василюк. И без того низенький и щуплый, без погон, в штатском он выглядел и вовсе невзрачно. Молча протянув удостоверение, подождал, пока Виктор с ним ознакомится, и без лишних слов объяснил цель своего визита:

— Я пришел, Виктор Степанович по поводу вашего заявления о нападении неизвестных лиц у кафе «Якорь».

— Выходит, вы их не установили, — констатировал Сальников. — Впрочем, так я и думал.

— Это почему же? — остро взглянул на него старлей.

— По тому, как не торопились прийти мне на помощь, и как спокойно вели себя бандиты, хоть видели, что я сообщил по мобильнику о нападении.

Василюк поморщился, но выдержка у него была отменная, и он вкрадчивым тоном, не глядя на пострадавшего, прозрачно намекнул:

— Вам, наверное, Виктор Степанович, хочется поскорее вернуться домой, а расследование происшедшего… инцидента, — он паузой как бы подчеркнул это слово, — займет много времени. Так не лучше ли будет закрыть это дело?

Старлей поднял глаза и в упор посмотрел на Сальникова.

— И нам будет меньше мороки, и вам не придется здесь задерживаться.

Столь откровенное пренебрежение своим долгом повергло Виктора в шок, но ему стало ясно: если откажется, то застрянет здесь всерьез и надолго — ловить преступников явно не собирались. И, немного подумав, хмуро спросил:

— Если я правильно понимаю, вы предлагаете мне забрать назад свое заявление. И тогда я смогу отправляться на все четыре стороны?

— Не совсем так, — с хитрой ухмылкой уточнил Василюк. — Но, если вы захотите забрать свое заявление, мы закроем дело — и вы свободны!

Сальников взглянул на него с такой ненавистью, что тщедушный старлей съежился. Сальников махнул рукой:

— Ладно, считайте, что заявления уже нет.

Несмотря на периодические размолвки, происходившие у Петра с отцом, их совместные тренировки в спортзале агентства Михаила оба считали святым делом, и проводили их, как говорится, «в любую погоду». Вот и сейчас, во время азартной схватки на татами они ни о чем не думали, кроме борьбы. Годы сказывались, и Петр уже много раз брал верх над отцом. Но в этот день ему никак не удавалось, и, когда наконец сели отдохнуть, он недоуменно посетовал:

— Не понимаю, что со мной происходит. Сил невпроворот и в технике тебе, вроде, не уступаю, а ты меня побеждаешь. Я же намного моложе!

Михаил вытер влажные волосы махровым полотенцем и серьезно ответил:

— Дело ведь не только в возрасте, силе и технике, сын. Успех и в борьбе на добрую половину зависит от морального состояния. А оно у тебя в последнее время не на высоте.

— Сейчас опять начнешь меня воспитывать, папа? — вскипел Петр. — Неужто я не доказал, что могу жить своим умом? Ну что вы все меня поучаете? А потом еще говорите о моральном состоянии. Как же ему не быть плохим?

— А почему ты так болезненно реагируешь на это? И мы с мамой, и все родные, желаем тебе только добра! — укоризненно посмотрел на него отец. — Ну кто еще скажет тебе правду, чтобы избежал ошибок? Мы что же — должны молча наблюдать, как ты их совершаешь?

— Ну чего вы так меня опекаете? — с досадой возразил Петр. — Ничего страшного, если в чем-то и ошибусь! Каждый может ошибиться. А вы разве не делали ошибок?