Последние дни Амвелеха - страница 12

— Подумай обо всём, Айзек.

Хлопнув Айзека по плечу, Исмэл отключился. Встревоженный юноша еще некоторое время смотрел в сторону, где исчез аватар брата, затем тоже набрал комбинацию выхода.

Стянув сетку нейродатчиков с головы, Айзек вытянулся на кушетке, распрямляя затекшие конечности. Из головы всё не шли лица игроков, вставших поприветствовать адмирала. Возможно, не стоило придавать этому столько значения, но после случившегося разговора у него не оставалось сомнений: Исмэл и правда был генералом армии — армии виртов.

*

— Отец? Ты звал меня?

Айзек мялся в двери отцовского кабинета. Голова болела после сна, в который он провалился, едва успев стащить с головы сетку нейродатчиков. Мысли были тяжелыми и будто чужими. Айзек не мог поверить, что за один недолгий разговор Исмэл почти склонил его, сына первого архонта и будущего жреца, к измене и предательству. Это было помрачение ума, которое, однако, никак не желало прекращаться. Айзек чувствовал себя разбитым, и, если бы отец не призвал его, он бы предпочел мучиться неведением, хотя ещё утром жаждал узнать, каков завет, и питал самые светлые надежды.

Архонт сгорбился над интерактивной голографической картой и, кажется, был занят. Вокруг него возвышались шкафы с древними рукописями и книгами, языки многих из которых были утрачены и с трудом поддавались расшифровке. Частная коллекция отца была самой богатой в Амвелехе. Айзеку стало не по себе среди этих древностей, слишком еще свеж был в памяти разговор с Исмэлом.

— Отец, ты звал меня? — повторил он.

Абрахам обернулся и поманил его к себе.

— Да, Айзек. Входи.

Айзек, тряхнув курчавыми волосами, отогнал от себя призраки кошмара и подошел к отцу. Опустившись на колено, он склонил голову, чтобы принять отцовское благословение. Осенив его ритуальным жестом и приняв положенный поцелуй руки, Абрахам с неподобающей поспешностью обхватил его плечи и потянул вверх, заставляя подняться на ноги.

— Айзек, мальчик мой, — начал Абрахам, сжимая плечи сына. Он был чем-то встревожен, и Айзек, до этого избегавший смотреть на отца, все же бросил на него испуганный взгляд. — Сегодня мне открылась воля Господина. На нашу долю выпало испытание.

Айзек упер взгляд в пол. Сердце подпрыгнуло к подбородку. Ему вдруг показалось, что отцу всё известно о его встрече с Исмэлом, но Абрахам заговорил о завете.

— Господин, да пребудет с нами Его милость, слава и тайна, требует от нас жертву. Кровную жертву.

Айзек вздрогнул.

— Кровную? Это значит — настоящую? Убийство?

Абрахам поморщился от этих слов, но кивнул:

— Да, Айзек. Всесожжение, как делалось в старину, — руки архонта разжались и повисли. — Смысл и значение этого завета скрыты от меня, я могу только гадать. Однако мы должны это сделать. Возможно, это последний шанс спасти Амвелех от гибели, к которой он несется с такой бешеной скоростью. «Космос сей, не созданный ни людьми и ни богами, пребывает во веки — Огнь Присноживый, мерно вспыхивающий и мерно потухающий» — наш род и мир затухает, Айзек, эта мистерия должна вдохнуть в него жизнь. Не первый раз смерть открывает ворота жизни. Я видел Новый Эдем, — в его голосе послышалось благоговение, — он прекрасен.

— Но где мы найдем жертвенное животное? — с тревогой спросил Айзек, пытаясь отогнать сомнения и довериться воле Господина, как раньше. Но слова Исмэла уже дали всходы, и теперь ему во всем чудился скрытый смысл и пугающая аналогия. Убийство ради спасения Амвелеха, разве они оба — отец и брат — говорили не об одном и том же?

Абрахам отвернулся к карте. Нащупав рукоять трости, он крепко сжал ее.

— Господин укажет, — сказал он. — Я не могу открыть тебе всего, Айзек. Не сейчас. Этим же вечером мы отправимся в путь. Через пустыню к святилищу Хар а-Мóриа, к высохшему колодцу аргона-хюлэ. К Первому Колодцу.

Абрахам указал на изломанный хребет желтых гор на карте и повернулся к сыну.

— Там нас ждет ответ. Ответ для всего Амвелеха. Сейчас неспокойное время, но наша миссия важнее политических дрязг. Я не хочу, чтобы нам помешали совершить таинство.

Айзек молча смотрел на карту, в точку, куда указал отец. Быть может, за их отсутствие ситуация разрешится сама собой? Исмэл говорил, что только отец стоял на пути «Симулякра». В душе Айзека зародилась трусливая надежда, что ничего не придется выбирать.