Последний день Анабеллы - страница 5

  Но рука не поднималась. И говорить было трудно. И плакать не имела слез.

  Она поцеловала его непослушными губами, прошептала:

  - Не... надо... плакать... Я... тебя... люблю...

  Закралась нелогичная и в то же время очень простая мысль: хорошо ей - уходит, избавляется от земных тревог и боли, а каково им, тем, кто остается, кто любит ее... Странно. А каково ей - умирать?..

  Ровно в одиннадцать пришли три врача, одного из которых она знала - ее домашний доктор Бройс, подтянутый здоровяк с загорелым лицом. Присев на кровать, он ласково взял ее за руку, спросил:

  - Ты уверена? Не передумала?

  Анабелла слабо качнула головой - нет.

  Они развернули ее кровать, поставили ближе к окну - там, как на празднике, сияло солнце, старалось просочиться в комнату сквозь шторы. Женщина-врач надела перчатки, достала темную склянку с длинной, непонятной надписью на этикетке. Надпись начиналась на "п", дальше Анабелла не разобрала. Она наблюдала за приготовлениями к собственной смерти и не совсем верила. Как будто пришли убивать не ее, а кого-то другого.

  Врач взяла шприц - не одноразовый, из упаковки, а заметно использованный, стеклянный еще. "Почему старый... нестирильный... ах, да... все равно..." - пронеслось у Анабеллы. Вдруг где-то внутри взорвалось - не хочу умирать!

  Взорвалось и погасло... Поздно. Все решено. Терпеть невыносимо. Эвтаназия - единственный выход.

  Смерть - лучшее, что ей предлагает жизнь.

  Врач открыла крышку,сказала:

  - Запах похож на анисовый.

  Проткнула иглой резиновую пробку. В шприц потекла прозрачная жидкость, совсем не похожая на яд...

  Приближался момент, которого одновременно ждали и боялись. Присутствующие замерли, старались тише дышать. У тишины бывают тысячи оттенков. Сейчас она была с оттенком чего-то ужасного, невосполнимого, несправедливого, находящегося за гранью человеческого понимания и в то же время реально происходящего.

  Доктор Бройс отошел к стене, но взгляда от шприца не отвел. По доброй воле ни за что не согласился бы присутствовать, но Анабелла - его пациентка, он должен следить, чтобы процедура прошла по правилам.

  Тетя Анук всхлипнула и закрыла рот рукой. Будто только сейчас дошло: ее приемная дочка - красавица, озорница и хохотушка, сейчас умрет. Рано, слишком рано.

  У Марайки текли молчаливые слезы.

  Глядя на шприц в руках докторши, Анабелла подумала: "Один укол и - конец боли, конец всему земному. Встретимся с мамой и останемся вместе навечно". Ощутила легкое волнение как перед путешествием в далекий край. Она уже не видела ни тети Анук с дрожавшим подбородком, ни Марайки с мокрыми глазами, ни сумрачных лиц врачей. Ей представился солнечный луч в окне и тепло, которое его окружало.