Последний двемерский архитектор - страница 7

— Яргум слабо улыбнулся, он вдруг вспомнил как улыбалась его мать.

Как она порой ласково, а порой строго реагировала. Её улыбку и взгляд. Но как бы он ни пытался вспомнить, но её имя просто стёрлось из памяти.

— «Первая десятка была связана с тобой принудительно. Именно поэтому твой резерв нужно было усилить. Иначе бы тебя просто убило той силой, что они несут в себе. Увы, но попытавшись сделать их самыми сильными в мире, где нет магической энергии привело к тому, что они нежизнеспособны в других обстоятельствах. Самоназвание они получили…

„Воробьи“ Я уже и не скажу почему это название было дано… Возможно…» — некоторое количество текста было посвящено этому самоназванию. Из него выходило, что воробьи могут летать, но не могут делать это постоянно. Для того чтобы летать им нужно свить гнездо, и найти мастера который бы помогал им. Читая это, голова Яргума начинала несильно болеть.

Через некоторое время у него закрались подозрения. Мама просто-напросто забылась. Потеряла первоначальную тему. К счастью она и сама это через некоторое время осознала.

— «…Вот значит, что это такое. Перечитав то, что я написала… Осознала, что происходит. Это сложно, сынок. Мы с отцом как ни пытаемся, но начинаем забываться. Это страшно. Забыть в какой-то миг о чём-то действительно важном. А потом забыть и о том, что мы забыли. Остаться с пустотой в сердце и даже не понять почему эта пустота появилась. Однако таково наше наказание. Но ты, дорогой мой, не должен расплачиваться за наши грехи. Не должен.

Именно поэтому мы с отцом сделали всё возможное чтобы превратить корабль в ковчег. Впрочем, я опять повторяюсь. Наверно отец своей проекцией уже сказал основное, но…» — пошли вновь строчки непонятного.

Много правок и неразборчивых слов которые будто взяты с потолка. Складывалось впечатление что писавший был просто не в себе.

— «…Снова. Концентрироваться становится всё сложнее и сложнее. Скорее всего отец не рассказал все цели этой экспедиции, которая превратилась в спасательную. Цель была простая. Помимо нескольких взрослых организмов есть ещё сотня других.

Они в зачаточном состоянии и начнут формироваться, только получив соответственные команды от корабля. Это произойдёт в том случае, если в мире будет достаточно перспективных людей. Сделано это для повышения магического фона.

Повысив магический фон мы бы смогли прийти в мир и начать его осваивать. Также в них было заложено на генетическом уровне подчинение нам. Так что наше пришествие в мир было бы сродни божественному проявлению.

Возможно именно из-за этого нас и стали просто-напросто стирать? Слишком много на себя взяли? Наша раса всегда…» — вновь начались малопонятные строки, в которых суть была одна: двемеры велики. Проще говоря пропаганда, которой его пытались пичкать с самого рождения.

— «…Сын… Просто живи. Существуй. Можешь даже бросить ковчег и просто исчезнуть в человеческом обществе. Ты сильный и умный. Сможешь идти так, как сам того захочешь. Мы с отцом горды тем что у нас родился такой сын, хотя сколько у нас было попыток…

Сколько столетий неудач. Увы, но большая сила привела к тому что мы просто потеряли способность приносить в мир новую жизнь. Воробьи вообще создавались для того чтобы решить эту проблему, но не получилось. Они были слишком слабыми для нас.

История их довольно обширна. Суть в том, что они должны были стать нашей надеждой. В некотором роде так и вышло. Что для нас несколько тысячелетий? Мы бы подождали, а потом бы пришли в мир и возможно тут смогли бы найти перспективных личностей.

Может быть… Хотя какой толк теперь об этом говорить? Я, обложившись листами, сижу тут и уже которую неделю пишу это послание. Это ведь даже не первая тетрадь… Видел бы ты лицо мастера, когда я заказала их у него.

Сколько он плевался и грозился проклясть, но… Его тоже затронуло. Так же, как и нас с отцом и также затронуло тебя. Вполне возможно, что ты и не помнишь нас уже…» — прикрыв глаза Яргум снова попытался вспомнить своих родителей, но получалось откровенно плохо.

Мысли постоянно соскакивали на другие темы. Было сложно даже просто сконцентрироваться на конкретных воспоминаниях. Будто кто-то прошёлся ластиком и оставил после себя только непонятное бесформенное пятно, в которое он сейчас пытался всмотреться и понять, что там было. Ужасное ощущение беспомощности. Злобы на себя и на мир. Но больше всего было горечи на то, что он даже такой пустяк не может вспомнить. Открыв глаза, он впился взглядом в строки будто ожидая, что и они тоже станут растворяться. Но нет. Они так и продолжали существовать.