Последний экзамен - страница 27

9. Очень тяжело смотреть, брать в руки личные вещи умершего близкого человека. Возможно, это моя ошибка. Возможно, мне надо было это отложить на несколько дней. Но мой опыт такой — это было очень тяжело психологически. Лучше сразу избавляться от этих вещей или отложить до лучших времен куда-нибудь, на антресоли, пока психологически не будете готовы. Душа умершего, я слышал, вовсе не радуется, когда живые предаются унынию, слезам и тяжелой грусти по ушедшему.

10. Смерть — это нечто живое. Как ни страшно звучит, но с Нею можно общаться. Я не видел Ее лица, но очень хорошо чувствовал и, по-моему, даже пообщался. Если очень хочешь и прилагаешь много духовных усилий, Она может пойти на небольшую уступку. Повторюсь и сделаю акцент — НЕБОЛЬШУЮ. Мое мнение такое: сильная Любовь — это сильный козырь и аргумент при общении с Нею. Также при общении с Нею важна решимость и определенное бесстрашие. Я не пугаю, просто если хочешь за кого-то просить, то нужно быть готовым к общению с Ней.

11. Еще одна реализация — после прохождения через этот опыт сразу меняешься и становишься более внимательным к людям, более чутким и сострадательным.

12. Когда теряешь близких людей, если прилагаешь усилия, многое, очень многое получается, многие двери открываются, многие люди идут навстречу, делают то, что в других обстоятельствах ни за что бы не сделали. Возможно, многое зависит от степени чистоты прожитой жизни умирающего. Это мои реализации, основанные на опыте, который я сам прошел. Они могут быть Истиной, а могут не быть. Ваше право — прислушаться или нет.

Ваш слуга Ануар

С матаджи Ништхой я встретилась на Джанмаштами. Она помогала украшать пандал, рассказывала, что она никак не может сделать себе паспорт, пытается заработать деньги на жизнь, найти жильё и взаимопонимание с сыном.

Она почувствовала сильную слабость 19-го января. Когда я узнала, что она сильно болеет, то в тот же день пришла к ней. И передо мной сидела не та Ништха, которую я видела на праздниках, а старушка со впалыми щеками, вздутым животом и опухшими ногами. Я спросила, чем она болеет, а она сказала, что, похоже, это уже всё, это четвёртая стадия, рак разъел грудь. Но на вопрос, чего она хочет, был ответ, что хочет вылечиться, заняться бизнесом, а потом духовной практикой. «А разве бывает пятая стадия рака?» Она сказала, что нет, но было видно, как сильно действует иллюзия. И мне пришлось убеждать её заняться духовной практикой прямо сейчас.

Мы нашли её чётки. Мы говорили с ней о всепрощении, о её жизни и о славе Святого Имени. Ситуация усложнялась ещё и тем, что вокруг неё не было благоприятной, дружеской атмосферы. Мне пришлось разговаривать с ее мамой о материнском сострадании.

Потом я звонила ей, приходила, и было видно, что ей очень сложно повторять даже круг мантры в день. Я стала просить преданных о помощи. Все сразу же откликнулись, матаджи Радхика предложила перевезти Ништху к себе домой. Ей пытались помочь и сотрудники с её работы. Они вызвали телевидение, чтобы ускорить процесс с её документами, вызвали «Скорую» и отвезли её в больницу. Когда я подошла к её дому, то она уже лежала в машине. Её отвезли в самую дешёвую городскую больницу, которая была переполнена.

Врач из сострадания положил её не в бокс для бомжей, а в коридор, рядом с туалетом. Но находиться в той, полной страдающих глаз больнице было очень тяжело. Врачи говорили, что ситуация безнадёжная, а родственники настаивали, чтобы её лечили...

11-го февраля она ещё садилась, 12-го ещё разговаривала, 13-го ей было уже сложно подняться, 14-го — открывать глаза. 15-го Вишнурата прабху бросил все свои дела и поехал забирать её из больницы. Врач сделала выписку, мама согласилась, приехали санитары. Но тут позвонила женщина из мэрии, занимающаяся паспортом Ништхи. Она ругала нас, обвиняя в том, что мы слишком много себе позволяем. Было похоже на то, что в том коридоре больницы столкнулись представители вишнудутов и ямадутов. Мама встала на сторону документов, и мы оказались бессильными. Вишнурата прабху принял решение отступить и заплатил санитарам за ложный вызов.