Последний год жизни Пушкина - страница 14

. Поэт лишался бы при этом права распоряжаться «ученой частью» журнала — за ним оставалась лишь литературная, да, естественно, и доходов ему в этом случае причиталось бы поменее. Согласись Пушкин, и его недавние ближайшие помощники отказались бы от «Северного зрителя» и стали бы вместе с Пушкиным выпускать по 12 книжек «Современника» в год. Фактически Пушкину был предъявлен ультиматум. И кем?!

В основе замысла Краевского и Одоевского лежала, между прочим, и некоторая неудовлетворенность «Современником». Одоевский к середине 1836 г. разочаровался в «Современнике», назвав его как-то даже «неудавшимся журналом». Кроме того, князь был несколько раздражен наметившимся сближением Пушкина с Белинским в ущерб деловым связям с другими московскими литераторами, друзьями Одоевского (М. П. Погодиным, С. П. Шевыревым); Краевского же не устраивала деловая беспечность Пушкина и неумение, как он считал, добиваться материального успеха издания.

Затем за разрешением на новое издание обратились к министру народного просвещения С. С. Уварову. Тот готов был в это время любым способом шантажировать Пушкина — случай показался ему удобным. Он только уговорил Одоевского и Краевского изменить название: «Северный зритель» превратился в «Русский сборник». Замаскировав очередной журнал под альманах, Уваров в благожелательном духе составил докладную записку и 10 сентября направил ее царю. Но недооценил невежество и трусость самодержца: тот 16 сентября окропил бумагу с предложением «Русского сборника» такой бессмертной резолюцией: «И без того много». Перепуганный Уваров тут же принялся за составление прямо противоположного собственному вчерашнему предложению циркуляра — никто в России не смеет более вплоть до особого распоряжения и заикнуться о новом периодическом издании. Такой указ был вскоре изготовлен и 27 сентября вступил в силу. Так что Одоевский и Краевский, сами того не желая, навредили не только Пушкину, но и русской журналистике вообще. Все же Пушкин на свой страх и риск, не имея разрешения, объявил подписку на «Современник» на 1837 год, да только журнал оказался уже посвященным его памяти.

По-разному трактовались действия Одоевского, связанные с изданием «Русского сборника»: многие исследователи считали, что речь шла о прямом ударе в спину Пушкину, даже… о предательстве в угоду III Отделению. Такое обвинение, брошенное Одоевскому, заведомо абсурдно и оскорбительно: вся жизнь его, все дела и слова не оставляют камня на камне от подобных подозрений. Пушкин заранее знал о «Русском сборнике»; вероятнее всего, даже стал бы в нем участвовать, но объективно, как бы ни толковать ситуацию, у «Современника» появился бы конкурент. Отношения между Пушкиным и Одоевским не испортились, что следует приписать благородству Пушкина и доброй воле Одоевского, но говорить о полном штиле в их журнальном сотрудничестве тоже не приходится…

Горе Одоевского после смерти Пушкина было безмерным. Кто знает — может быть, совестью своей, всегда очень чуткой, он ощущал в общей вине и свою долю. Долгие десятилетия стоял Одоевский, в числе немногих, на страже высших интересов русской литературы, отбивая нападения реакции на самое имя Пушкина. Он обязанностью своей почитал возвысить голос против тех, кто «задумали мало-помалу задушить мертвого Пушкина, ибо с живым им это не удалось». В 1840 г., рецензируя очередной опус Н. И. Греча, Одоевский написал: «Имя Пушкина стоит так высоко, что до него толки издателя «Северный пчелы» не могут достигнуть».

Вскоре после гибели Пушкина стараниями его верных друзей Вяземского, Плетнева, Одоевского была выпущена начатая еще при жизни поэта V книга «Современника». Осведомленный мемуарист Ф. Ф. Вигель считал роль Одоевского в работе над этим томом определяющей, назвав пятый «Современник» «алтарем в честь Пушкина, сооруженным стараниями его сотрудника, собрата и приятеля».

Одоевский написал на V книгу рецензию, которую зарезала цензура, и она пролежала в архиве А. А. Краевского почти 120 лет. В ней, среди прочего, говорится: «…Пройдет еще год, издано будет полное собрание творений его, в которое войдут многие сочинения, кроме тех (т. е. сверх тех. —