Последний из рода Ашина - страница 26

— Башня для подачи сигнала, — пояснил сотник с усмешкой, — Раньше местные так предупреждали своих о нашем приходе. А теперь, видишь, всё травой заросло. Сейчас мы должны опасаться набегов со стороны русичей и их ручных собак, а не наоборот.

Я в принципе особо не переживал на этот счёт. Но среди половецких воинов ностальгия по былому величию была велика.

Через день мы достигли небольшого села, и я смог хоть издалека рассмотреть, как жили мои предки восемьсот лет назад. Сначала шла полоса вспаханной земли, которую оккупировали сотни птиц, явно выковыривая всяких жучков и червячков. Затем показался невысокий тын, на котором собралось много зевак, в основном детей. Из того, что удалось рассмотреть, богатством народ не блистал. Невысокие избы с соломенной крышей и без труб — топили вчёрную. Сами люди одеты в какие-то грязные рубахи, дети вообще без портков, и практически все босиком. С другой стороны, простые шаруканцы внешним видом мало отличаются от увиденных селян, если выглядят не хуже. Надо ещё делать скидку на то, что народ сейчас ходит в рабочей одежде, а лучшее одевают по праздникам. Но местные были повыше и плотнее жителей половецкого города. Явно не голодают.

Примерно в таком режиме мы и передвигались. Торки сопроводили нас до города Ромена, где передали очередному отряду, но уже явно русскому. Первый раз после моего неожиданного попадания в это время удалось рассмотреть настоящих витязей. Хотя, для десятка, выделенного нам в сопровождение, это стишком громкое слово. Обычные воины, большинство без серьёзных доспехов и носят простые кафтаны, часть в кожаных куртках. На головах шапки, похожие на колпаки торков. Вооружение практически не отличается от половецкого. Разве что шлем, притороченный к седлу десятника, имел классическую форму, знакомую мне по учебникам истории. Оно и понятно. Приграничье предполагает определённый симбиоз пусть и враждующих сторон. Не гоняться же за прорвавшимися степняками на тяжеловозе, обряжённым в латную броню? Поэтому русские воины были достаточно легко вооружены, что предполагало высокую мобильность.

Старшего русичей звали Третьяк. Это был невысокий и жилистый воин хорошо за сорок. Морщинистое лицо оживляли яркие голубые глаза, которые предстали бы более молодому человеку. На куманском он говорил не хуже меня, и большую часть дороги о чём-то спорил с экспрессивным Тамызаком. Остальные русичи были в массе своей людьми молодыми, явно ещё неопытными. Подвоха от нас не ждали, вот и отправили молодняк пообтереться под присмотром старшего.

Мы решили остановиться вблизи города, так как внутрь такой большой отряд пускать побоялись. Надо проверить телеги, всё-таки более десяти дней в дороге. Заодно нужно купить у селян мяса, хотя, дело это явно бесперспективное. Дичи по пути попадалось немного, чувствуется влияние цивилизации. Тархан, правда, умудрился подстрелить пару зайцев, однако это для нашего маленького круга. Но в отряде было более сорока человек, и для него требовалось еды поболее. Местные же бьют скот осенью, когда он нагуляет жирок, и вряд ли будут расставаться с ним весной. Благо, мы нормально запаслись вяленой кониной, копчёным курдюком и крупами. Голод нам не грозил, но аналог половецкого кулеша мне порядком надоел.

Пока сотник с обозниками договаривались с городскими кузнецами и колесниками, я прошёлся по городку. Если сравнивать размеры с моим временем, то Рамен тянул на село крупных размеров. С посадом — побольше, но ненамного. Поразили достаточно чистые улицы, отсутствие всякой рвани, и весьма зажиточное население. Ещё в городке было две деревянные церкви, но Третьяк, сопровождавший меня в прогулке, клятвенно заверил, что горожане решили строить каменный храм. Зачем он нужен городу-крепости, пусть и удачно расположенному на реке Суле и торговом шляхе, мне не понять.

Вглядываюсь в проходящих мимо людей, и получаю истинное наслаждение. Не заметил ни одного забитого взгляда. Как раз наоборот — народ вёл себя с достоинством, а на меня поглядывал по-разному. Кто-то с любопытством, а иные с откровенной враждой. Потолкался немного на местном торжище, но не выбрал себе ничего интересного. Просто ходил, смотрел на людей и радовался. А ведь через тринадцать лет из степи вылезут охмелевшие от крови уроды, и уничтожат всю эту древнерусскую пастораль.