Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - страница 5

Следует вспомнить тот факт, что каждый эллинистический правитель испытал влияние греческих идей и желал иметь какую-то идеологическую базу для своего правления, помимо прав завоевателя. В Азии и Египте эта основа была найдена в идее божественности царя. Македония в этом отношении отличалась: ни один Антигонид не решился на установление царского культа в собственном государстве, не говоря уже о Греции. Начиная с Филиппа II и Александра Великого наметились две тенденции в отношениях между македонской монархией и греческими полисами. Филипп II создал Коринфскую лигу[16]. Он, а затем его сын рассматривали эллинов как свободных союзников; лишь в самом конце правления Александр изменил этой позиции. Второе направление берет свое начало от Антипатра, который управлял Элладой с помощью македонских гарнизонов и поддержки промакедонских режимов.

Все последующие правители избирали второй путь, за исключением недолгого союза между Антигоном Одноглазым, его сыном Деметрием Полиоркетом и греками. Как отмечал Ф. Г. Мищенко[17], последующие правители Македонии готовы были пользоваться каждым случаем для того, чтобы обратить свободных эллинов в своих покорных подданных.

Следующую попытку обосновать свои претензии на контроль в Элладе на законном основании предприняли Антигон Досон, а затем Филипп V. Таким основанием должен был стать договор об Общем Мире, условия которого были оговорены при образовании Эллинской лиги в 224 г. Если в прежние времена идея всеобщего мира была несовместима с идеей суверенного полиса[18], то в конце III в. в лигу вошли не отдельные города, а федерации, которые были более привычны к некоторым ограничениям своих действий, с одной стороны, но и более готовы к равноправному партнерству, с другой[19]. Такой союз обеспечивал полную внутреннюю автономию государств-участников[20], хотя внешняя политика, как правило, определялась более могучим из союзников. Отношения дружбы великой державы с более слабым государством всегда оставались неоднозначными. В хороших руках подобная система не обязательно приводила к насилию[21]. Македонские правители Александр Великий, Деметрий Полиоркет, Антигон Досон довольно успешно использовали союз с греками в своих целях. Но в случае с Филиппом V дело обстоит сложнее.

Его отношение к грекам коренным образом отличалось от державной политики предшественников. Потеря контроля над Грецией в Деметриевой войне наглядно продемонстрировала македонским правителям ошибочность их действий в Элладе. Опираясь на тиранов, они оттолкнули от себя зажиточные круги полисов и лишились опоры этого наиболее заинтересованного в Македонии социального слоя, подтолкнув их в антимакедонский лагерь[22]. Антигон Досон справедливо учел просчеты предшественников и, когда представилась возможность, вернулся к союзным отношениям с греками. Он предпочел не бороться с федеративным движением, а приспособить его к интересам Македонии. Филипп V, оценив преимущества этого пути развития отношений с Грецией, следовал тем же курсом.

Предлагаемое исследование призвано показать, что хотя Филипп и заслужил много нареканий, но за ним остаются и великие заслуги. Если исходить из нравственных норм того времени, а также иметь в виду условия, в которых проходила его юность, принять во внимание непомерность задач, стоявших перед ним, и излишнюю пристрастность источников, то внешняя политика Филиппа отнюдь не выглядит чудовищной. Напротив, он, как никто другой, проявил с молодых лет талант полководца и государственного деятеля. Можно также отметить еще один момент. Поскольку на любой войне существуют два фронта — внешний, сфера действий командующего, где сражения ведутся оружием, и внутренний, психологический фронт, сфера государственного лидерства, где важное значение приобретают идеи и их пропаганда, — то можно утверждать, что Филипп V в Союзнической войне был вынужден сражаться на два фронта. Настоящая работа предлагает не только рассмотрение обоих направлений, но и выяснение того факта, на каком из них царь одержал победу.

Хронологические рамки настоящего исследования охватывают годы Союзнической войны, которая имела место в 220–217 гг. Тем не менее в некоторых случаях, когда это кажется вполне обоснованным для логики исследования, мы выходили за указанные границы. В частности, это касается как отдельных эпизодов, так и переворота в Мессении, произошедшего в конце 216 г., но явившегося следствием войны.