Последний король французов. Часть первая - страница 5
Читатель вправе поверить во все что угодно, однако мы нисколько не ручаемся за правдивость г-жи де Жанлис.
Во всяком случае, восклицание «А почему нет?» герцога Шартрского не ушло в пустоту.
«Я увидела возможность чего-то необычного и славного, — говорит г-жа де Жанлис, — и захотела, чтобы она осуществилась».
Так что она никоим образом не стала возражать герцогу Шартрскому и, напротив, призналась ему, что он зародил в ней горячее желание, чтобы это предложение, каким бы странным оно ни могло показаться, не было шуткой.
— Ну что ж, вопрос решен, — заявил герцог Шартрский, — и вы будете их воспитателем.
И в самом деле, в это время у герцога Шартрского родились еще два сына, получившие титулы герцога де Монпансье и графа де Божоле.
Герцог де Монпансье родился 3 июля 1775 года.
Граф де Божоле — 7 октября 1779 года.
Речь теперь шла лишь о том, чтобы получить согласие короля. Никто толком не знал, как он воспримет возможность подобного нарушения законов этикета; король не слишком любил герцога Шартрского и не так уж уважал г-жу де Жанлис.
Так что, когда герцог Шартрский, явившись с визитом к королю, стал объяснять ему, какого рода разрешение он у него испрашивает, Людовик XVI промолвил:
— Воспитатель или воспитательница — назначайте, кого вам угодно.
А затем, повернувшись спиной к герцогу Шартрскому, он произнес достаточно громко, чтобы быть услышанным:
— К счастью, у графа д’Артуа есть дети!
С этого времени воспитание детей герцога Орлеанского, как девочек, так и мальчиков, было полностью доверено г-же де Жанлис.
Девочки жили вместе с ней в Бельшассе; туда же ей привезли и мальчиков.
II
Руссо, незадолго до этого умерший, был в то время модным философом; никто не читал «Эмиля», но все о нем говорили. Госпожа де Жанлис решила воспитывать своих достославных учеников по методе Жан Жака.
Это означает, что она намеревалась сделать из них прежде всего человеков; принцами они должны были стать во вторую очередь.
Удивительное предвидение судеб, уготованных трем братьям, ибо словно к ним обращены следующие строки, написанные Руссо:
«В естественном порядке, поскольку все люди равны, их общее призвание — быть человеком; и всякий, кто хорошо воспитан для этого призвания, не может быть дурным исполнителем в тех призваниях, какие связаны с ним. Пусть предназначают моего воспитанника к тому, чтобы носить саблю, служить Церкви, быть адвокатом, — мне все равно.
Прежде призвания, уготованного ему родителями, природа зовет его к человеческой жизни. Жить — вот ремесло, которому я хочу учить его. Выйдя из моих рук, он не будет, признаюсь, ни судьей, ни солдатом, ни священником: он будет прежде всего человеком; всем, чем человек должен быть, он сумеет, в случае надобности, быть так же хорошо, как и любой другой, и, как бы судьба ни перемещала его с места на место, он всегда будет на своем месте…
Все думают только о том, как бы уберечь своего ребенка, но этого недостаточно: нужно научить его уберечься, когда он станет взрослым, выносить удары рока, пренебрегать богатством и нищетой, жить, если придется, во льдах Исландии или на раскаленном утесе Мальты…
Приучайте детей к невзгодам, которые им придется рано или поздно выносить. Приучайте их тело к суровости времен года, климатов, стихий, к голоду, жажде, усталости: окунайте их в воды Стикса».
О король, воспитанный в изгнании и умерший в изгнании после того, как в течение восемнадцати лет занимал самый прекрасный трон на свете, скажите, это ваша строгая наставница наделила вас стоической душой, способной пренебрегать богатством и нищетой?
По крайней мере, в этом состояла ее цель, и потому она немедленно стала искоренять недостатки первоначального воспитания.
Ни тот ни другой из двух принцев — граф де Божоле присоединился к ним лишь в 1783 году — ни тот ни другой из двух принцев не имел музыкального слуха, и, тем не менее, у них был учитель музыки, который за два года не смог научить их ни названиям, ни длительностям нот.
Учителя музыки уволили и заменили учителями латинского, греческого, немецкого, английского и итальянского языков. К принцам были приставлены слуги, каждый из которых говорил на одном из названных живых языков и получил категорический приказ никогда не говорить с ними по-французски, так что завтрак у них проходил на немецком языке, обед — на английском, а ужин — на итальянском. Мифология, физика, география, точные науки, законоведение, рисование, земледелие, хирургия, фармация, архитектура и технические умения пополняли это чудесное воспитание, благодаря которому король, как мы видели, не только ни от кого не был зависим во время своего изгнания, но и, снова став принцем, став королем, удивлял дипломатов, разговаривая с ними о политике на их родном языке, практикующих врачей, разговаривая с ними о медицине и фармации, и, наконец, коммерсантов, земледельцев и ремесленников, разговаривая с ними о коммерции, земледелии и технических умениях.