Последний козырь - страница 9
Мысль его работала с предельным напряжением. «Киот нес дьякон. Он не мог не чувствовать его тяжести. Он знал, какой груз несет. Значит… мина — дело рук дьякона. Но ведь взрывом могло разнести в клочья его самого… Впрочем, к моменту взрыва дьякон мог отойти за памятник… Однако он не сделал этого!.. Почему?»
И вдруг в его сознании всплыли слова Домосоенова: «Эти контрразведчики в каждом прибывшем видят большевистского шпиона. А кого назначают в штабы, проверяют основательно. Изощряются, знаете ли, каждый на свой вкус».
«„Изощряются каждый на свой вкус…“ А что если все это инсценировано с целью проверки? Надо доложить все, как есть… Но, возможно, какая-то подпольная группа готовила покушение?.. Доложить — значит провалить ее».
Богнар возник перед ним неожиданно. Павел видел, что губы контрразведчика шевелились, но слова не достигали сознания Павла, будто вязли в невидимой пелене. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться.
— Что вы сказали? Ах да. В своих предположениях вы оказались правы, полковник Богнар. Прикажите сохранить икону как вещественное доказательство попытки покушения на жизнь главнокомандующего.
— Мина?
— Я обезвредил ее. Часовой механизм должен был сработать в шестнадцать часов.
— Благодарю вас. В интересах расследования прошу об этом пока никому не говорить.
— Не беспокойтесь.
— А вы начинаете нравиться мне, Павел Алексеевич. — Богнар показал свои крупные десны. — Если вам потребуется моя помощь или просто добрый совет, вы ведь человек новый, милости прошу в мою обитель. Мое управление располагается в здании бывшей гостиницы «Гранд-отель». Ну, а если у меня возникнет потребность обратиться к вам с просьбой — не обессудьте, когда я зайду в управление торговли.
— Если это не будет относиться к вашей профессии — пожалуйста.
— Почему же, вы только что доказали свои незаурядные способности и к ней!.. Однако заверяю, что с подобными просьбами я обращаться к вам не буду. Но лишь с подобными… — многозначительно произнес Богнар и пристально посмотрел на Наумова.
— Если вы, господин полковник, — сказал Павел с той холодной официальностью, которая не оставляла сомнения в искренности сказанного, — надеетесь на то, что вам удастся взвалить на меня сбор, систематизацию и анализ документов, отражающих торговые операции наших зарубежных союзников…
— Нет-нет, — поспешил успокоить его Богнар, — это функции управления зарубежной разведки, которую возглавляет полковник Гаевский. Мои потребности иного порядка… Честь имею!
Выбравшись из расползавшейся толпы военного и гражданского люда, Наумов неторопливо пошел к гостинице «Кист». Шалый ветер, насыщенный ароматом можжевелово-дубовых лесов и сочных трав, освежил вспотевшее лицо Павла.
Удобное место у исторической Графской пристани, красивое здание с колонным парадным подъездом, длинные балконы с видом на море и залив, отличная немецкая кухня ресторана — все это делало гостиницу баварского немца Киста наиболее привлекательной в Севастополе. В ней останавливались, главным образом, представители иностранных миссий: американской, английской, французской, польской.
Полковник Наумов определился в гостинице по протекции генерала Домосоенова. Скромная комната в конце второго этажа не могла удовлетворить Павла Алексеевича. Но он надеялся вскоре снять отдельную квартиру.
Войдя в комнату, Павел плотно закрыл дверь и внимательно осмотрелся: комод с резной отделкой, стоящий слева у глухой стены, кабинетный стол у окна, стулья, деревянная кровать; на столе — письменный прибор, лампа «молния», новая пачка папирос местной фабрики Стамболи и несколько книг на английском языке — все на своих местах. Но где тот крошечный клочок папиросной бумаги, который положил возле книг, перед тем как уйти. Павел проверил: стоило поднять книги и даже осторожно опустить на место, все равно он неизменно сдувался со стола. Значит, книги кто-то брал. Ведь окна плотно закрыты и сквозняка нет. Он наклонился к дверце стола. Подозрение подтвердилось. Волоса, прищемленного дверцей левой тумбы стола, на месте не оказалось. Дверцу кто-то открывал. Многие, только ему известные приметы говорили о том, что комната подверглась осторожному обыску.