Последний штрих - страница 33

В. отсрочил начало схватки, но едва ли больше, чем на день. Я не знаю, изменит ли это что-нибудь... Быть может, для исчезновения моей решимости хватит лишнего часа, или мне придется повторить судьбу Джоанны. В конце концов, кто знает, не окажется ли выбор ошибочным, лишь приближающим гибель? 

Очень нелепо и по-детски беспомощно - беседовать о том, чего не знаешь, строить бесполезные предположения - но с тобой я могу быть наивной. Только с тобой. При жизни приходилось лишь играть в невинность, а ложь, пусть даже самая виртуозная, не касается сердца. В те годы мои глаза сияли солнечным светом, но мысли были холоднее льда... Верю, что ложь приносила мне победы, но  не помню их. Самые тяжелые минуты на пути к цели, когда нельзя было даже тихо заплакать, а хотелось выть на луну, навеки со мной, прочее - забыто. Моей памяти не случайно так легко удалось превратиться в чудовище - после обращения она сохранила только боль. Возможно, мне стоило поспешить заполнить ее новыми, светлыми воспоминаниями, но я не поняла этого вовремя. Я устремилась вниз, туда, где уже некуда падать, где ничто не похоже на прежнюю жизнь. И ты знаешь - совсем скоро нам станет известно, был ли роковым шаг на дно. Если безумие лишь крепло от наркотиков и алкоголя, если, перейдя на кровь, я стану чувствовать себя чуть лучше - ответ положителен. Если нет... Просто вернусь к прежней жизни, или убью себя, пока разум еще не погиб полностью - ведь безумие для того, кто перестал быть человеком, неизбежно несет мучительную смерть. Когда не выжить, лучше выбрать последний путь, по которому легче идти. Да, я боюсь, безумно боюсь смерти, но умею принимать неизбежное. Любимая, может быть, корень зла - неопределенность? Мне легко, когда нет выбора, и ясно, к чему может привести тот или иной шаг, а хаос несет страх. Хорошо, что он ушел, пусть и на время - лекарь избавил меня от него и от боли, применив новое одурманивающее средство. Видишь, как неровны строки? Руки плохо слушаются меня, и сейчас я не смогла бы даже встать без чужой помощи. Плата за ложный покой, самая очевидная, но, к моему сожалению, не единственная.

Не правда ли, милая, угрозы безумия достаточно для тревоги? Но меня беспокоит не только она. Пусть волнение не может стать истинным из-за лекарств - разум бьет тревогу. Новая игра В. настораживает... Жертва слишком слаба для него, он любит легкую, но не беспомощную добычу. Ты, должно быть, знаешь - у девочки нет даже правды, молчать приказано всем, зомби и оборотням, чародеям и немногочисленным вампирам... Пусть не всем напрямую, но здесь не выжить, не умея читать намеки. Мы хорошо выдрессированы, и среди нас нет ни одного взрослого зверя, который решится порвать цепь - такие умирают в юности. Те же, что не видят оков, не свободнее прочих, они лишь более беззащитны, как моя подопечная. Дети... Просто домашние дети. Часто - жестокие, почти всегда - беспечные, и неизбежно беспомощные. Я не была такой, судьба подарила мне мертвое сердце и холодный ум, но не забывай, когда и как началась моя жизнь - даже будучи самой обыкновенной девочкой, я не сумела бы сберечь истинно детское отношение к миру. За все это стоило бы поблагодарить слепую красавицу, но мое сердце стало дергаться, словно гальванизированный труп, только заменой электрическому току стал страх, а разум постепенно рассыпается на сияющую крошку безумия. Остался опыт, и он позволил мне дожить до этого момента, только счастлива ли я сейчас? Ты знаешь ответ...

Но прости, я отвлеклась. Речь шла о новой игре В., слишком простой для него. Эльзе все равно, сильна жертва или слаба, для нее главное - сломать ее, но он иной, он любит дать иллюзорный шанс на спасение, а этот раз все иначе. У девочки связаны руки и закрыты глаза, она может лишь покорно идти к гибели... Или скорее беспечно бежать к ней.  Лететь, как бабочка на пламя. Быть может, ей нужно сочувствовать, но я могу испытывать это чувство лишь по отношению к себе... И если в новую игру вплетется и моя жизнь, появится еще одна причина для подобных переживаний. Словно их мало сейчас...