Последний сон ее смертной души - страница 9

— Я верю в баку, выпустившую двух древних драконов из плена. Мне нужно, чтобы ты узнала, кто это сделал. Оставлять Дзунукву полиции людей — не вариант. Помоги мне, Кои Авеовео Пирс. Помоги всем нам.

Он использовал мое полное имя. Сердце сдавило так, что я охнула, словно его голос проник в мою грудную клетку рыболовным крючком. Я хотела ему помочь. Вид Дзунуквы на камнях лишил меня ощущения дома и безопасности. Это было неправильно. Она была сильным существом, и что-то остановило ее жизнь, как недостойной, как игрушки, которую можно выбросить. Мне нужно было постараться помешать тому, кто сделал, навредить другим.

Но не так. Не силой вытянув сон из человека, грехом которого было столкновение с Иным в парке. А если бы это был Эд? Или Крейг из «Стамптауна»? Или Марлин? Если силой вырвать сон у человека, это лишит большой части жизненных сил. Это было жестоким вторжением. Нет, я не могла пересечь эту черту и потом жить с собой.

— Прости, Кваскви, я не могу.

— Ты должна, — злые вопли соек поднялись с деревьев вокруг здания. Парень закашлялся, и перья, потемневшие от слюны и желчи, вылетели из его рта. Его глаза расширились от ужаса.

— Он задыхается!

Кваскви сжал кулаки, пронзая меня обсидиановым взглядом.

— Ты в долгу передо мной!

И Кен оказался рядом со мной в хищном облике, мускулистый, задыхающийся, в боевой стойке.

— Назад, — тихо сказал он.

— Она должна узнать, кто это сделал! — Кваскви потянулся к моей руке, но Кен был быстрее, возник между нами вовремя.

— Ты рискуешь сломить ее! — Кен отбил ладонь Кваскви локтем, опустил руку и сунул ее под руку Кваскви в стиле дзюдо, но Кваскви отпрянул, не дав заломить его руку.

— Ты отказываешься?

Подступили горячие слезы. Одно дело использовать пожирание снов на Иных, которые угрожали мне, другое — на невинном человеке. Я не могла это сделать, как бы Кваскви ни орал. Хоть мне и было плохо от мысли, что я подведу его.

— Позволь помочь иначе.

Кваскви резко дышал во влажной тишине.

— Долг остался, — сказал он мне, хоть убийственно смотрел на Кена. Уровень тестостерона был таким высоким, что я ощущала его запах.

Парень перестал давиться. Его футболка была в рвоте и перьях, лужа рвоты была между его ног. Я похлопала его по спине, пока его кашель утихал.

— Как тебя зовут? Я — Кои.

Кваскви недовольно зашипел. Может, не стоило называть ему свое имя, но как еще мне разбить лед? Парень был в ужасе.

— Что ты хочешь? У меня мало денег, но можешь брать! — парень потянулся за спину, словно за кошельком.

— Нет, не надо, — я пыталась изобразить улыбку. Похоже, не получилось, потому что он побелел и застыл.

— Только не… не душите так снова, прошу.

Я хмуро посмотрела на Кваскви.

«Смотри, что ты сделал. Напугал безобидного парня», — но этот парень видел гибель Дзунуквы и не вызвал полицию. Я не собиралась вытаскивать из него сон, но мы могли задать вопросы.

— Кен, — сказала я, — сделай из себя торговца энциклопедиями.

— Нани ичаттеру вакаранаи, — японская мужская версия фразы «что ты несешь?».

— Никто больше не будет тебя душить, — сказала я. — Мы не опасны.

Парень тихо всхлипнул.

Я помахала Кену поторопиться, переключилась на японский:

— Выгляди безобидно. Хватит угрожающего вида кицунэ.

Кен приподнял нагло бровь в стиле Спока, но успокоился. Его скулы округлились, глаза стали шире. Его губы расширились, он стал улыбаться. Магия кицунэ, иллюзия, которую Кен использовал много раз, когда хотел моего доверия.

— Помоги поднять его, — сказала я Кену. Кваскви мрачно глядел из угла.

Когда мы подняли его, я отошла на шаг.

— Слушай… ах… чувак, — я сделала паузу, чтобы он назвал свое имя.

— Брайан, — пробормотал он.

— Брайан. Мы знаем, что ты был тут, когда на ту женщину напали. Мы просто хотим знать, что ты видел. Кто это был?

Брайан взглянул на Кена, сжался, словно ожидал удара, но ничего не последовало, и он опустил взгляд на пол.

Это не работало.

— Мы отпустим тебя, если ответишь. Ты можешь говорить да или нет, ладно? Кто навредил той женщине? Мужчина?

Брайан вжался в холодный камень.

— Я ничего не говорил! Они сказали, что убьют меня, если я заговорю.