Последний властелин - страница 62

Он уже стоял позади нее. В этот миг Ирина повернулась. Глаза женщины расширились от ужаса, она узнала убийцу, догадалась о его намерениях, поняла, кто и зачем послал Чака…

Убийца также понял, что Дубровина раскрыла весь дьявольский план. Любые сомнения исчезли. Он спасал не только хозяина, но и себя.

Железные пальцы Чака сжали шею Ирины, позвонки хрустнули, и жертва сама повисла на руках палача. Чак поднял ее и сбросил с обрыва. Внезапно налетевший ветер заглушил звук падающего тела…

Теперь нужно было удостовериться, что труп не зацепился за какой-либо выступ. Преодолев оцепенение, страх, Чак подошел к краю обрыва, заглянул вниз. «Проклятье! Ничего не видно!». Рядом послышался шум…. От неожиданности Чак сделал шаг вперед и чуть сам не упал вслед за своей жертвой. Но тут же сообразил, что шум — от полетевших вниз камушек.

ОБЫЧНЫЕ КАМУШКИ.

Убийца чуть-чуть успокоился, вторично посмотрел в пропасть. Она, Ирина… там… мертвая!

«Успокойся и уходи!»

Нет, там не Ирина, а… птица! ОГРОМНАЯ БЕЛАЯ ПТИЦА С РАСПРОСТЕРТЫМИ КРЫЛЬЯМИ!

И вдруг птица зашевелилась. От ужаса у Чака волосы на голове встали дыбом. Он бросился бежать, не разбирая дороги. Он падал, разбивая в кровь ноги и руки, поднимался и мчался вновь. Он боялся оглянуться, ибо знал: БЕЛАЯ ПТИЦА ЛЕТИТ ЗА НИМ! Он слышал ее крик: ВОЗМЕЗДИЕ НЕОТВРАТИМО!

Он не помнил, как добирался в Ария-Салем, в дом хозяина. В памяти остались только какие-то огни за деревьями, автомобильные гонки и слепящие фары. По прибытии хозяин что-то дал ему выпить. Теперь уже Чак провалился в пропасть, над которой продолжала летать белая птица. Ее печальный крик призывал к возмездию.

Когда он наконец открыл глаза, то сразу увидел Ниэгро. Хозяин смотрел на него с улыбкой:

— Все в порядке, мой друг.

— В порядке? — пробормотал Чак.

— Ты два дня находился в постели. Я сам ухаживал за тобой.

— Спасибо… А как?.. — Чак чуть не спросил: «А как там белая птица?»

— У нас несчастье! — вздохнул Властелин. — Третьего дня умерла мать моей жены. И смерть ужасно глупая. Несчастный случай! Шла вечером по тропинке у самого края обрыва. Оступилась, упала в пропасть. По крайней мере, так утверждает полиция.

Ниэгро внимательно посмотрел в глаза Чаку:

— Видишь, какова жизнь? Один неверный шаг и… конец! Правильно говорят философы: все в нашем мире призрачно, нестабильно, скучно. Я бы добавил: небезопасно. Поэтому бери от жизни все, пока есть такая возможность.

Но я заговорил тебя! Отдыхай, друг, набирайся сил.

Когда Ниэгро ушел, Чак поднялся, взглянул на себя в зеркало. В его волосах… появилась седина.

Официально в доме Властелинов царил траур. Но на самом деле об Ирине горько плакала лишь одна Таис.

— Бабушка, милая добрая бабушка, ты единственная, кто любила меня. Как же теперь быть?.. Зачем ты покинула меня, зачем гуляла вечером у края обрыва?!.. Теперь я осталась совсем одна!

Увидеть бы снова ее живой, прижаться к груди! И чтобы она гладила Таис по голове, говорила ласковые слова.

Этого не будет! Никогда больше не будет!.. Никакие сокровища мира не позволят вернуть близкого человека. И не стоят они его жизни! Таис опять уткнулась в подушку, заливая ее слезами. Она не желала верить, что бабушки больше нет.

Оливия выслушала подробности о трагическом событии, как рассказ о чем-то далеком, постороннем.

— Я вам так сочувствую, — сказал сержант полиции.

— У меня болит голова, — ответила Оливия. — Пойду к себе.

Сержант распрощался с Властелинами, еще раз выразив соболезнования семье. В гостиной остались только Ниэгро и доктор Мирко.

— Ей ведь не было и семидесяти, — покачал головой Властелин. — Старуха казалась такой крепкой. Вела финансовые дела. И вела неплохо… Глупая случайность. Вот что такое судьба, друг Мирко. Стремимся к чему-то, пытаемся оседлать скакуна удачи, вроде бы взлетаем на самый верх и вдруг!..

— Оливия держится молодцом.

— На самом деле, она очень переживает. Только виду не подает.

Властелин налил Мирко и себе вина:

— Помянем! Пусть земля будет ей пухом.

Они выпили, и Мирко наконец-то решился:

— Ниэгро… Есть одна проблема…

— Что-то еще случилось? Нет, дружище, дай отойти от смерти тещи. Нельзя сказать, чтобы я ее обожал. Но… она ведь мне то же не чужая.