Последний выход - страница 65
Фляжку я сунул на прежнее место, а перед тем как спрятать электронику все таки не удержался и включил — вот тут меня точно как прикладом еще раз приложили, я даже испугался, не глюк ли это: с плоского экрана девять на пятнадцать на меня смотрела Ксюха. Снимков в книжке оказалось не меньше тридцати и на каждом я видел свою первую любовь: Ксюха за ноутбуком, Ксюха за столиком в кафе, на скейтборде, на скутере, идущая по улице, стоящая возле машины….
Рядом лежал сломавшийся новичок, за окном бродили зомби, где-то рядом меня ждали новые друзья — а я стоял и как заведенный щелкал кнопками. Немного успокоившись и просмотрев их еще раз я отметил приятную для меня закономерность: она везде была одета, хотя можно ли было считать одетое на нее полноценной одеждой, это вопрос спорный… На всех снимках Ксюха была одна. У нее была новая прическа, тату на шее, спине и плечах, она выглядела здорово повзрослевшей и вполне столичной штучкой.
Как совместить Олега, профессиональные снимки моей бывшей подруги, его странные выходки последние слова я запретил себе думать. Вернусь живой — спрошу.
А пока требовалось решить более насущные проблемы. Например, с тем же Лаптем, который уже встал с пола и пересел в угол, где он и качался, держась за голову, но слава богу, молча.
— Слышь, Лапоть… Спасибо тебе… — Я потряс его за плечо. Оно больше не казалось сведенным судорогой.
— Тебе тоже, Ботаник… Ты это, извини…
— За что?
— Это я тогда Глыбе донес. Выходит — Боцман на мне…
— Зона простит. Ты лучше давай собирайся, не сидеть же тебе здесь до утра.
— Нет, я уж лучше здесь…. — Он ощутимо напрягся и я понял, насколько он сейчас боится Зоны. — С тобой мне точно не по пути. Утром вылезу на крышу, вояки подберут.
— Надеешься?
— Надеюсь. В крайнем случае, на той крыше нормальные парни остались, может, к ним переберусь…
— Ну, как знаешь. — Я уже дошел до двери, когда он меня окликнул.
— Слышь, Ботаник. Я жрать хочу… Нас только один раз кормили, перед тем как в вертолет погрузить…
Я вернулся и отдал ему оба сухпайка, а взамен прихватил у них воды из канистры. Уговаривать его пойти со мной охоты не было — от такого напарника больше вреда, причем для нас обоих.
Полночь уже миновала, было тихо, и ветерок унес пороховую гарь. В атмосфере ночной Припяти причудливо мешались ночная прохлада, струя озона от «электры» и запах разогревшейся за день зелени. Если не смотреть на труп зомби, так и валявшийся прямо перед подъездом, можно было бы вообразить, что стоишь где-нибудь на площади Ленина, перед самой филармонией и под мышкой держишь не винтовку, а скейт.
Я, впрочем, был сейчас занят не ностальгией, а починкой радиосвязи. Приклад калымовского «калаша» армированный пластик не сокрушил, но электроника отрубилась начисто. Уже двадцать минут я пытался почти вслепую вставить на место выбитый из гнезда динамик, и как ни странно, но в конце-концов мне это удалось.
Раздался тихий шорох, а затем возник искаженный, но вполне узнаваемый голос Катаны:
— Ботаник, отзовись, Ботаник, ты где?
— Ботаник вызывает Катану, прием….
Ее голос тут же взвинтился до уровня визга:
— Ботаник, ты….
Но узнать, что же она обо мне думает мне пришлось несколько позже — в разговор немедленно вклинился Крюгер:
— Вызываю Ботаника. Ты где?
— В подъезде того дома, возле которого мы расстались.
— Ты цел?
— Практически.
— Угу. Тогда на улицу ни ногой. Жди, за тобой сейчас подойдут! — И он прервал связь.
Еще минут двадцать я провел в надоевшем подъезде, прислушиваясь и вглядываясь во тьму. За это время я почти пришел в себя, для чего пришлось добить последнюю банку «энергетика». Встреча с Калымом окончательно ушла в область воспоминаний и я, кажется, опять стал способен адекватно реагировать и поступать. Наибольшее удивление вызывал тот факт, что весь последний эпизод, включая финальные сборы и медпомощь, занял от силы минут сорок.
А там и скорая помощь подоспела — из темноты вдруг вынырнула громоздкая фигура в «экзоскелете» и я тут же взял ее на прицел.
— Ботаник, это ты в меня из «винтореза» целишься? — Спросил совершенно незнакомый голос.